ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ, ЖИВОПИСЕЦ И СКУЛЬПТОР ФЛОРЕНТИЙСКИЙ

(ИЗ КНИГИ «жизнеописания НАИБОЛЕЕ ЗНАМЕНИТЫХ ЖИВОПИСЦЕВ, ВАЯТЕЛЕЙ И ЗОДЧИХ»)

Высочайшие дары изливаются по произволению небес на человеческие существа иногда естественно, а иногда и сверхъестественно. Удивительным образом собираются в одном существе красота, изящество и сила, так что, в чем бы оно себя ни проявило, каждое его действие божественно. Оставляя позади деяния всех других людей, оно наглядно показывает себя тем, что оно есть в действительности: щедрым проявлением божества, а не человеческого искусства. Это именно люди видели в Леонардо да Винчи, в каждом действии которого, кроме красоты тела, никем достаточно не превознесенной, была более чем бесконечная прелесть. И такова была его сила, что на какие бы трудные предметы он ни обращал свой ум, он легко справлялся с ними. Мощь его была велика и соединялась с ловкостью. Дух и характер его отличались царственной величавостью и благородством, и слава его имени распространилась так широко, что не только он был в почете у современников, но еще гораздо более возвеличился в потомстве после смерти.

Поистине удивителен и божествен был Леонардо, сын Пьеро из Винчи. Он достиг бы многого и в науке, и в литературе, если бы он не был так изменчив и непостоянен. По этой именно причине он брался за изучение разных предметов, но, начав, бросал их. В несколько месяцев он сделал такие успехи в арифметике, что, постоянно возбуждая сомнения и затруднительные вопросы для обучавшего его преподавателя, очень ча-

сто приводил его в смущение. Он предавался отчасти и музыке, но скоро решил вполне овладеть игрою на лире, как это и подобало человеку, одаренному от природы возвышенным и гармоничным духом. Кроме того, он божественно пел импровизации. Тем не менее, предаваясь разным занятиям, он никогда не оставлял рисования и лепки, более всего волновавших его воображение. Видя это и принимая в соображение возвышенность его духа, Пьеро взял однажды несколько его рисунков, отнес их Андреа Вероккио, который был его большим другом, и убедительно просил сказать, достигнет ли Леонардо успехов, если предастся рисованию. Изумился Андреа, увидев великие достоинства первых опытов Леонардо, «-укрепил Пьеро в мысли посвятить его живописи. Тогда Пьеро распорядился, чтобы Леонардо поступил в мастерскую Андреа. Леонардо исполнил это с особенною охотою и стал упражняться не только в одной этой профессии, но во всем, что имело отношение к рисованию. Обладая столь божественным и удивительным умом и будучи превосходнейшим геометром, он подвизался не только в скульптуре, причем еще в юности делал из глины головы смеющихся женщин, которые во множестве отливались потом из гипса, а также головки детей, которые казались вышедшими из рук мастера, но и в архитектуре, создавал чертежи планов различных зданий. Он же был первым, который еще в юности задумывался о проведении канала от Арно для соединения Пизы с Флоренцией. Он делал рисунки мельниц, сукновальных машин и снарядов, приводимых в движение силою воды. Так как он хотел, чтобы профессиональным его занятием была живопись, то он много занимался рисованием с натуры. Иногда он делал модели из глины, и на эти модели он набрасывал мягкие, пропитанные гипсом тряпки, потом терпеливо срисовывал их на тонкое или старое полотно и обрабатывал посредством кисти черной и белой краской, что

давало удивительный эффект.

Об этом свидетельствуют, между прочим, некоторые его оригиналы, которые я сохраняю в книге рисунков. Кроме того, он делал рисунки на бумаге с такою виртуозностью и так прекрасно, что не было художника, который равнялся бы с ним в тонкости. Я имею одну голову, божественной красоты, сделанную карандашом в светлых и темных тонах. В этом вдохновенном гении было от Бога столько благодати и такое поразительное воображение, соединенное с умом и послушною памятью, и рисунком от руки он умел так прекрасно передавать свои замыслы, что побеждал своими темами и приводил в смущение своими идеями самые горделивые таланта» И ежедневно он делал модели и рисунки, которые показывали возможность с легкостью срывать горы и пробуравливать их проходами от одной поверхности до другой. Кроме того, он показывал возможность поднимать и передвигать огромные тяжести посредством рычагов, воротов и винтов, а также способы очищать порты и отводить трубами воду из низких местностей. Надо всем этим ум его не переставал изощряться. Мысли и труды его выразились во множестве рисунков, рассеянных среди образцов нашего искусства, и я сам видел их в достаточном количестве. Он расточал драгоценное время на изображение сложного сплетения шнурков в таком виде, что все оно представляется непрерывным от одного конца до другого и образует замкнутое целое. Такой рисунок, в высшей степени запутанный и красивый, мы находим в эстампе, посредине которого имеются следующие слова:

Leonardus Vinci Accademia. Между его моделями и рисунками был один, посредством которого он объяснял многим разумным гражданам, стоявшим тогда во главе Флоренции, свой план приподнять флорентийскую церковь Сан-Джиовани, не разрушая ее, и подвести под нее лестницу. И такими убедительными доводами он сопровождал свою мысль, что дело это казалось воз-

можным, хотя, расставаясь с ним, каждый внутренне сознавал невозможность подобного предприятия.

Он был так обворожителен в беседе, что привлекал к себе человеческие души. И не имея, можно сказать, ничего и мало зарабатывая, он постоянно держал слуг и лошадей, любимых им предпочтительно пред всеми другими животными, с которыми он обходился с большою нежностью и терпением. Это проявилось и в том, что, часто отправляясь в места, где торгуют птицами, он собственной рукою выпускал их из клетки на воздух, возвращая им утраченную свободу и уплачивая за это продавцу требуемую сумму. Очевидным образом, природа захотела так одарить его, что, куда бы он ни обращал свою мысль, свой ум и свою душу, он проявлял столько божественности в своих делах, что никто не мог сравняться с ним в совершенстве его находчивости, живости, доброты, красоты и изящества. Бросается в глаза то обстоятельство, что для уразумения искусства Леонардо да Винчи начинал много произведений и ни одного из них не кончал: ему казалось, что рука не может достигнуть совершенства в изображении задуманных им вещей. В самых замыслах его возникали такие тонкие и удивительные ухищрения, что, как бы искусны ни были руки, они не могли передать их. И таковы были причуды его ума, что, философствуя о явлениях природы, он стремился постигнуть свойства трав, продолжая в то же время наблюдать движение неба, бег луны и пути солнца. (Вследствие всего этого он создал в уме своем еретический взгляд на вещи, не согласный ни с какой религией, предпочитая, по-видимому, быть философом, а не христианином.)

Как уже сказано, будучи мальчиком, он совершенствовался в искусстве, благодаря посредничеству отца, у Андреа Вероккио. Этот последний работал над картиною, в которой св. Иоанн крестит Христа, причем Леонардо написал ангела, держащего одежды. И хотя он был совсем юн, он сделал его с таким совершенством,

что ангел оказался гораздо лучше, чем фигуры, написанные Андреа. Это обстоятельство явилось причиною того, что Андреа не хотел больше прикасаться к краскам, считая обидным для себя уступать в искусстве мальчику. Леонардо получил заказ нарисовать картон с изображением Адама и Евы и их грехопадения в земном рае, картон, по которому во Фландрии должна была быть выткана из золота и шелка портьера для португальского короля. Он изобразил луг, с разнообразнейшими травами и некоторыми животными, причем светотень была сделана кистью, с бликами свинцовых белил, и нужно сказать, что никакой талант не мог бы передать этот божественный мир с такой тщательностью и естественностью. Здесь имеется, между прочим, фиговое дерево с перспективным сокращением листьев и ветвями, исполненное с такой любовью, что ум смущается при одной мысли о терпении, каким может обладать человек .Здесь же имеется пальма, закругления которой изображены с таким большим и удивительным искусством, что только талант и терпение Леонардо могли достигнуть этого. Произведение это не могло бы быть сделано лучше, и в настоящее время картон находится во Флоренции, в благословенном доме Оттавиано Медичи, которому недавно подарил его дядя Леонардо.

Говорят, что однажды, когда Пьеро да Винчи находился за городом, один поселянин обратился к нему с дружескою просьбою расписать ему круглый щит, приготовленный им из фигового дерева, срезанного на его земле. Пьеро с удовольствием взялся исполнить его просьбу, ибо этот крестьянин был большой мастер в охоте на птиц и в уженье рыбы, и Пьеро широко пользовался его услугами в этом отношении, Он отвез щит во Флоренцию и, ничего не говоря о его происхождении, попросил Леонардо что-нибудь написать на нем. Леонардо, взяв в руки этот круглый щит и найдя его кривым, плохо обработанным и шероховатым, выправил его на огне. Потом, отдав его токарю, сделал его из

грубого и шероховатого тонким и гладким. После этого, залив его гипсом и приспособив к своим целям, он стал измышлять, как бы написать на нем нечто такое, что могло бы испугать всякого приближающегося зрителя, наподобие того впечатления, какое производит голова Медузы. С этой целью Леонардо собрал в своей комнате, куда никто, кроме него, не входил, хамелеонов, ящериц, сверчков, змей, бабочек, омаров, летучих мышей и другие странные разновидности этих животных. Из всего этого множества животных, сложно скомбинированных, он составил одно чудище в высшей степени ужасное и страшное, которые выдыхало на лету отраву и наполняло воздух пламенем. Это животное он изобразил вылетающим из темной расщелины скалы. Из открытой пасти его разливался яд, из глаз вылетал огонь, а из ноздрей дым столь удивительным образом, что все это представлялось в самом деле чем-то чудовищным и страшным. И Леонардо был так поглощен своей работой, что, несмотря на чрезвычайно жестокое зловоние издыхающих животных, он ничего этого не чувствовал из великой любви к искусству. Когда работа была окончена и о ней даже забыли поселянин и отец, Леонардо сказал отцу, что он может в любое время прислать за изготовленным щитом. Однажды утром Пьеро пошел за щитом и постучался в комнату, причем Леонардо, приотворив дверь, сказал ему, чтобы он немного обождал. Возвратившись в комнату, Леонардо приспособил щит на мольберте так, чтобы из окна падал на него слабый свет, а потом пустил отца посмотреть на него. Пьеро, при первом же взгляде, не понимая, в чем дело, внезапно отшатнулся, не веря, что перед ним щит, и менее всего допуская, что он видит перед собою живописное изображение. Леонардо подошел к нему сзади и, удерживая его, сказал: «Эта вещь отвечает своему назначению, возьмите ее и отнесите, потому что это именно и есть ожидаемый результат работы». Пьеро нашел эту вещь более чем удивительной

и осыпал похвалами причудливый замысел Леонардо. Потом, тайно купив у торговца другой щит с изображением сердца, пронзенного стрелою, отдал его поселянину, который остался ему благодарен на всю жизнь. Вслед за тем Пьеро тайно продал этот щит во Флоренцию каким-то купцам за сто дукатов, а через короткое время щит попал в руки герцога Миланского, перепроданный ему купцами за триста дукатов.

Потом Леонардо сделал картину с изображением Богоматери, в высшей степени замечательную, которая впоследствии находилась у папы Климента VII. Между другими вещами, которые были здесь изображены, он сделал графин воды с цветами, причем, не говоря уже об удивительной натуральности, он так передал влажность воды на поверхности, что она казалась живее, чем в самой действительности. Для ближайшего друга своего Антонио Сеньи он сделал на листе бумаги Нептуна с такой тщательностью рисунка, что он казался совсем живым. Здесь изображены бурное море, колесница, влекомая морскими конями, окруженная призраками, дельфины и другие морские животные и несколько прекраснейших голов морских бегов Рисунок этот был принесен в дар сыном Сеньи, Фабио, мессеру Джиованни Гадди со следующею эпиграммою:

Pinxit Virgilius Neptunum, pinxit Homerus;

Dum maris undisoni per vada flectit equos.

Mente quidem vates illит conspexit uterque,

Vincius ast oculis;jureque vincit eos .*

Пришла ему фантазия изобразить в картине масляными красками голову Медузы с сплетением змей вмес-

то волос, наиболее странная и необыкновенная выдумка, какую когда-либо можно было себе представить Но произведение это требовало для своего исполнения времени и, как это случилось почти со всеми его другими произведениями, осталось недоконченным. Оно наодится среди других превосходных вещей во дворце герцога Козимо, вместе с бюстом ангела, одна рука которого, в перспективном сокращении от плеча до локтя, выдвинута вперед в воздухе, а другая покоится кистью на груди. Достопримечательно, что этот гений, желая придать наибольшую рельефность вещам, которые он писал, прибегал при темных тенях к еще более темному фону и изыскивал черную краску, создающую самые глубокие и черные тени, и таким образом достигал того, что светлое становилось особенно сверкающим. Наконец, он создавал такие оттенки, что в картине как бы не оставалось ничего светлого, и вещи казались скорее представленными ночью, чем озаренными светом дня. Но все это служило только к тому, чтобы добиться наибольшей рельефности, предела и совершенства искусства. Ему доставляло удовольствие, при виде каких-нибудь людей с странными головами, бородою или волосами, целый день следовать за одним из таких людей, привлекшим к себе его внимание. При этом он так запечатлевал его в своем воображении, что, придя домой, набрасывал его облик, как если бы он стоял перед его глазами. Такого рода наброски женских и мужских голов существуют в большом количестве, и я имею некоторые из них, сделанные его рукою, пером, в нашей книге рисунков, не раз уже мною упомянутой. Примером может служить прекраснейшая голова старика Америго Веспуччи, нарисованная углем, а также голова цыганского атамана Скарамуччиа, которая находилась потом у мессера Донато Валдамбрини да Ареццо, каноника в Сан-Лоренцо, и была получена им от Джиамбуллари. Он начал картину «Поклонение волхвов», в которой есть много прекрасного, особенно — головы. Она

помещалась в доме Америго Бенчи против loggia Перуцци, но и эта картина осталась недоконченною, как и другие его вещи.

Случилось, что когда после смерти Джиан Галеаццо, герцога Миланского, Лодовико Сфорца в 1494 г. был возведен в герцогское достоинство, Леонардо был с большим почетом отправлен к этому герцогу, который очень любил игру на лире и которому он должен был играть. Леонардо повез с собою этот инструмент, который он сделал собственною рукою в большей его части из серебра, придав ему форму конской головы, вещь странную и новую, устроенную так, чтобы звуки выходили особенно сильными и гармоничными. Таким образом, он превзошел всех музыкантов, которые стеклись сюда, чтобы показать свое искусство. Кроме того, он был лучшим в свое время импровизатором стихов. Восчувствовав столь удивительные таланты Леонардо, герцог был так очарован его достоинствами, что трудно себе это даже и представить. Он попросил его сделать картину для алтаря с изображением Рождества, и эта картина была послана герцогом императору. Сделал он также у доминиканских монахов Sama Maria delle Grazie Вечерю, произведение прекраснейшее и удивительное. Головам апостолов он придал такое величие и такую красоту, что голову Христа ему пришлось оставить незаконченною, так как он не считал себя способным воплотить в ней ту небесную божественность, какая подобает образу Христа. В этом виде картина и осталась, как если бы она была закончена, причем миланцы отнеслись к ней с величайшим благоговением, так же как и иностранцы. При внимательном рассмотрении ясно, что Леонардо задумал выразить и действительно выразил то смущение, которое охватило апостолов, вместе с желанием узнать, кто предал их учителя. Вот почему в лицах всех апостолов замечается любовь, страх и негодование или скорбь от невозможности

постигнуть мысль Христа. Все это возбуждает не меньше удивления, чем выраженные, с другой стороны, непреклонность, ненависть и предательство в лице Иуды. Каждая малейшая деталь в этом произведении обнаруживает невероятную тщательность, доходящую до того, что ткань скатерти передана с не меньшей реальностью, чем в действительном полотне.

Рассказывают, что приор монастыря очень настойчиво приставал к Леонардо, прося его закончить произведение. Ему казалось странным, что Леонардо целую половину дня стоит погруженный в созерцание. Он хотел бы, чтобы художник не выпускал из рук кисти, подобно тому как не прекращают работу в огороде. Не ограничиваясь этим, приор пожаловался герцогу и так взволновал его, что тот был вынужден послать за Леонардо и искусно побудить его к работе, тонко давая ему при этом чувствовать, что он делает все это по настоянию приора. Зная острый и благородный ум герцога, Леонардо захотел обстоятельно побеседовать с ним об этом предмете (чего он никогда не делал с приором). Он много рассуждал с ним об искусстве и разъяснил ему, что возвышенные таланты тем более преуспевают, чем менее они трудятся. Они творят умом свои замыслы и создают те совершенные идеи, которые потом выражаются посредством рук, отражаясь от того, что уже заключается в духе. Он прибавил, что ему осталось еще написать две головы, в том числе голову Христа. Он не хотел искать на земле модели для нее и в то же время не надеялся воображением уловить красоту и небесную прелесть, подобающие воплощенному божеству. Недоставало и головы Иуды, которая также причиняла ему много забот, ибо он не считал возможным создать воображением лицо человека, который, получив столько благодеяний, нашел в себе жестокость предать своего господина и спасителя мира. Эту последнюю голову ему нужно было бы еще поискать, но, в конце концов, если он не найдет ничего лучшего, он готов воспользо-

ваться головою этого столь навязчивого и нескромного приора. Последнее замечание очень насмешило герцога, и он сказал, что Леонардо тысячу раз прав. Таким образом, бедный смущенный приор продолжал подгонять работу на огороде и оставил в покое Леонардо,

который кончил голову Иуды, оказавшуюся истинным

воплощением предательства и бесчеловечности. Голова же Христа, как уже сказано, осталась незаконченною. Великолепие этой картины, как в отношении композиции, так и в отношении несравненной тщательности ее исполнения, возбудило у французского короля желание перевезти ее в свое государство. С этой целью он всячески старался отыскать архитекторов, которые скрепили бы ее деревянными и железными балками, чтобы она могла быть перевезена безопасным для нее образом, каких бы это ни потребовало расходов. Так сильно желал он иметь ее. Но то обстоятельство, что она написана на стене, не дало возможности его величеству осуществить свое желание, и картина осталась у миланцев. В той же трапезной, работая над Вечерей, он сделал в картине Распятия, написанной в старой манере, Лодовико с его первенцем Максимилианом и, с противоположной стороны, герцогиню Беатриче с другим их сыном, Франческо. Оба эти сына Лодовико, сделавшиеся впоследствии герцогами Миланскими, изображены самым удивительным образом.

В то время как он производил эту работу, он предложил герцогу сделать бронзового коня изумительной величины в память покойного герцога. Он начал его в таких размерах и конь действительно вышел столь огромным, что Леонардо никогда не мог довести его до конца. Находились люди, думавшие (суждения человеческие весьма различны и часто из зависти бывают злобными), что Леонардо начал этого коня, как и другие свои вещи, без намерения кончить его. В самом деде, желая сделать его в таком объеме и вылить его из одного куска, он должен был встретиться с неимоверны-

ми трудностями. Можно также допустить, что сама действительность приводила к такому мнению, так как многие из его произведений остались незаконченными. Но правда заключалась в том, что препятствия лежали в самой душе его, величайшей и необыкновеннейшей, преисполненной планами: она именно побуждала его искать превосходства над превосходством и совершенства над совершенством, так что всякое произведение его замедлялось от избытка желаний, как выражается наш Петрарка. Действительно, те, которые видели огромную модель, сделанную Леонардо из глины,

утверждают, что никогда не видели более красивой и величавой веши. Эта модель существовала до того времени, когда в Милан пришли французы, с королем Франции Людовиком во главе, и разбили ее вдребезги. Погибла также маленькая восковая модель этой веши, которую считали совершенной, вместе с книгою по анатомии лошади, написанною им как руководство для своих занятий. Впоследствии он занялся, но еще с большим усердием, анатомией человека, при помощи и взаимопомощи Маркантонио делла Торре, замечательного философа, который читал тогда лекции в Павий и писал по этому предмету. Делла Торре был, как я слышал, первый, который начал объяснять медицинские вопросы при посредстве учения Галена и бросил верный свет на предмет анатомии, до того времени объятой глубочайшим мраком всяких предрассудков. В этом отношении он превосходно воспользовался талантом, работою и рукою Леонардо, составившего книгу с рисунками человеческих тел, которые он сам рассекал и вырисовывал с величайшею тщательностью красным карандашом и пером. Он изобразил все костные части и над ними расположил в порядке нервы, покрыв их мускулами. Одни из них прикреплены к костям, другие служат твердою опорою, третьи производят движения. В разных местах он набрасывал заметки, сделанные неразборчивым почерком левою рукою справа

налево, так что кто не имеет особого опыта, не может разобрать их, ибо они читаются не иначе, как в зеркало. Большая часть этих бумаг находится в руках миланского дворянина, мессера Франческо Мельци, который при жизни Леонардо был красивейшим мальчиком и его любимцем. Теперь он прекрасный и благородный старец, который дорожит этими бумагами как реликвией, сохраняя их вместе с портретом блаженной памяти Леонардо. Тот, кто знакомится с этими рукописями, едва верит, что этот божественный дух так хорошо разумел искусство и рассуждал о мускулах, нервах и сосудах и притом с такою точностью о каждом частном

предмете. Некоторые бумаги Леонардо находятся теперь в руках одного миланского живописца. Они исписаны справа налево и представляют рассуждения о живописи и о разных способах делать рисунки и писать красками. Этот живописец еще недавно приезжал во Флоренцию, чтобы повидаться со мною, так как он имеет намерение отпечатать настоящий труд, и затем повез бумаги в Рим для издания. Я не знаю, однако, что из всего этого вышло.

Возвращаясь к произведениям Леонардо, скажем, что в его время прибыл в Милан французский король. По этому поводу его попросили сделать что-нибудь редкостное, и он сделал льва, который переступал несколько шагов и затем открывал грудь, показывая, что она наполнена лилиями. В Милане он взял к себе в качестве воспитанника миланца Салаи, отличавшегося необыкновенной грациею и красотою и имевшего прекрасные, курчавые и вьющиеся волосы, которыми Леонардо очень восхищался. Ему он преподал многие правила искусства, и некоторые произведения, которые в Милане приписываются Салаи, были подправлены рукою Леонардо.

Возвратившись во Флоренцию, он узнал, что братья-сервиты поручили Филиппино написать картину для главного алтаря церкви Благовещения. Ввиду этого Леонардо сказал, что он сам охотно занялся бы подобною работою. Узнав об этом, Филиппино, как деликатный человек, устранился, а монахи, чтобы дать Леонардо возможность приступить к делу, предоставили ему у себя помещение и взяли на себя расходы по отношению к нему и ко всем его домашним. Леонардо долго пользовался этим положением у монахов, но за дело не принимался. Наконец он сделал картон с изображением Богоматери и св. Анны с Христом, который не только привел в изумление всех художников, но, в той степени законченности, какую он представлял, привлекал в комнату, где он помещался в течение двух дней, мужчин и женщин, юношей и стариков, которые стекались смотреть на него, как это бывает на торжественных празднествах. Чудеса Леонардо ошеломляли весь этот народ. В лице Мадонны открывалось зрению все то простое и прекрасное, что придает, в своей простоте и красоте, особенную прелесть матери Христа. Леонардо хотел показать скромность и смирение, свойственные деве, преисполненной радости при виде красоты своего сына, которого она с нежностью держит на коленях. В то время как Богоматерь, опустив свои чистейшие взоры, замечает маленького мальчика св. Иоанна, который приближается, забавляясь ягненком, св. Анна с усмешкою и удовольствием смотрит на свое земное произрождение, сделавшееся небесным: замыслы, действительно вышедшие из ума и вдохновения Леонардо. Этот картон, как будет сказано шоке, перешел потом во Францию. Леонардо написал портрет Джиневры д'Америго Бенчи, вещь прекраснейшую. Работу у монахов он прекратил, и они опять передали ее Филиппино, который, будучи застигнут смертью, не мог ее закончить. Получил Леонардо заказ от Франческо Джиокондо сделать портрет жены его Моны Лизы. Но, проработав над ним четыре года, он оставил его недоконченным. Произведение это находится в настоящее время у французского короля Франциска в Фонтенбло. По этой голове всякий желающий легко мог бы понять, до какой степени искусство может подражать природе, ибо в портрете переданы все мелочи, какие только поддаются передаче посредством тонкой кисти. Глаза имеют тот блеск и ту влажность, которые постоянно наблюдаются у живого человека. Вокруг глаз — красновато-синие жилки и волоски, которые могут быть изображены только при величайшей тонкости письма. Ресницы, сделанные наподобие того, как волосы действительно растут на теле, где гуще, где реже, образуя соответственно краям век закругленную линию, не могли быть переданы с большею натуральностью. Нос, со своими прекрасными отверстиями, розоватыми и нежными, кажется живым. Рот, со своим разрезом, с соединенными краями красных губ, с телесностью всего своего вида, представляется не сочетанием различных красок» а настоящей плотью. В углублении шеи — при внимательнейшем взгляде — ощущается биение пульса. Поистине, портрет написан так, что заставляет трепетать и смущаться всякого выдающегося художника, кто бы он ни был. Кроме того, Леонардо воспользовался следующим приемом: так как Мона Лиза была в высшей степени красива, то во время сеансов он приглашал людей, которые играли и пели, и постоянно держал буффонов, которые должны были развлекать ее, чтобы этим способом устранить меланхоличность, свойственную обыкновенно живописным портретам. И в этом портрете Леонардо была улыбка, столь приятная, что, глядя на него, испытываешь более божественное, чем человеческое удовольствие. Он был признан удивительным произведением, ибо сама жизнь не может быть иною.

35

37. W.An.B.28v.

И если бы все же бессмысленная скупость привела тебя к подобному заблуждению, почему не пойдешь ты в горные рудники, где такое золото производит природа, и там не сделаешься ее учеником? Она тебя наверняка исцелит от твоей глупости, показав, что ни одна из вещей,

делаемых тобою в огне, не будет той, которыми она сама пользуется для произведения золота. Нет здесь ни ртути, ни серы какой, ни огня, ни иной теплоты, кроме теплоты природной,

живительницы мертвого мира, которая покажет тебе ветвления золота в лапис-лазури или ультрамариновой сини — краске, неподвластной огню. И, внимательно рассматривая эти ветвления золота, ты увидишь на концах их, что они медленно и постепенно растут и обращают в золото то, что соприкасается с ними. И заметь, что здесь-то и обитает растительная душа, произвести которую не в твоих силах.

38. G.53r.

Сагома должна быть из Венеры, Юпитера или Сатурна и вновь и вновь должна быть бросаема в лоно своей матери; следует пользовать ее тонким каджаном, и сагомируемое должно быть

Венера и Юпитер, наносимый на Ареневу. Но сначала испытаешь ты смесь Венеры и Меркурия с Юпитером, делая так, чтобы Меркурий убежал. И затем провулкань хорошенько, чтобы Венера и Юпитер перенептунились сколь возможно мельче.

39. W.An.A.2 r.

Научись сохранять здоровье, что тебе тем более удастся, чем более будешь беречься врачей, ибо составы их относятся к роду алхи-

36

мии, книги коей многочисленны не менее тех, что существуют о медицине.

40. F.96 v.

Всякий человек хочет накопить капитал, чтобы дать врачам, разрушителям жизни, поэтому они должны быть богаты.

41. Тr.4.

Медицина есть восстановление согласия стихий, утративших взаимное равновесие; болезнь есть нестроение стихий, соединенных в живом организме.

42. С.А.270r.с.

Надобно понять, что такое человек, что такое жизнь, что такое здоровье, и как равновесие,

согласие стихий его поддерживает, а их раздор его разрушает и губит.

43. С. А .270 v. b.

Разбить камень в мочевом пузыре.

Возьми кору орешника,

кости финика

и камнеломку,

семена крапивы, всего поровну.

И из всего сделай мелкий порошок и принимай за едой в виде приправы, или же утром в виде сиропа с теплым белым вином.

Также и спаржа, или бирючина, или варево из красного гороха.

43. Т. Р. 292.

Об обманчивой физиогномике и хиромантии не буду распространяться, так как в них истины нет, и явствует это из того, что подобные химеры научных оснований не имеют.

37

Правда, что знаки лиц показывают отчасти природу людей, пороков их и сложения; так, на лице — знаки, отделяющие щеки от губ и ноздри от носа и глазные впадины от глаз, отчетливы у людей веселых и часто смеющихся; а те, у кого они слабо обозначены, —.люди, предающиеся размышлению; а те, у кого части лица сильно выступающие и глубокие, — люди зверские и гневные, с малым разумом; а те, у кого поперечные линий лба сильно прочерчены, — люди, богатые тайными и явными горестями. И так же можно говорить на основании многих частей. Но на основании руки? Ты найдешь, что в один и тот же час от меча погибли величайшие полчища, и ни один знак на руке не сходен с другим; — и при кораблекрушении так же точно.

45. W.An.B.31 r.

Из речей человеческих глупейшими должны почитаться те, что распространяются о суеверии некромантии, сестры алхимии, матери вещей простых и естественных. И тем более заслуживает она упреков в сравнении с алхимией, что не производит никакой вещи, кроме ей подобной, т. е. лжи; чего не случается с алхимией, исполнительницей простых произведений природы, — тех, что самой природой выполнены быть не могут, поскольку нет у нее органических орудий, при помощи коих она могла бы совершать то, что совершает человек при помощи рук, который сделал таким образом стекло.

Но некромантия эта, знамя и ветром развеваемый стяг, есть вожак глупой толпы, котора

постоянно свидетельствует криками о бесчисленных действиях такого искусства; и этим напол-

38

нили книги, утверждая, что духи действуют и без языка говорят и без органов, без коих говорить невозможно, говорят и носят тяжелейшие грузы, производят бури и дождь, и что люди превращаются в кошек, волков и других зверей, хотя в зверей прежде всего вселяются те, кто подобное утверждает.

46. W. An. В. 30 r.

Из определения тяжести, гласящего: «тяжесть есть акцидентальная сила, созданная одной из стихий, извлеченной или вытолкнутой в другую», — следует, что поскольку ни одна из стихий не имеет веса в стихии с ней тождественной и имеет вес в стихии вышележащей, более легкой, чем она сама, как, например, часть воды не обладает большей тяжестью или легкостью, чем остальная вода; но если извлечешь ее на воздух, тогда она приобретет вес, и если поместишь под нею воздух, то и тогда она приобретет вес, каковой сам удержаться не может, почему необходимо ему разрушиться, отчего и падает она сквозь воду в то место, которое свободно от воды. Это случилось бы и с духом, находящимся посреди стихий: он непрестанно рождал бы пустоту в той стихии, в которой находится, что вынуждало бы его постоянно стремиться к небу, — до тех пор, пока он из этих стихий не вышел.

47. W. An. B. 30 r.

Доказали мы, что дух сам по себе, без тела находиться среди стихий не может и не может двигаться сам собою, произвольным движением, разве только вверх. А теперь скажем, как такому духу, получая воздушное тело, необходимо разлиться в этом воздухе, потому что ес-

39

ли б он оставался цельным, он был бы обособленным и обусловил бы возникновение пустоты, как сказано выше. Итак, необходимо ему, если он хочет оставаться в воздухе, влиться в известное количество воздуха; и смешайся он с воздухом, два затруднения возникло бы, а именно: то количество воздуха, с которым он бы смешался, он сделал бы более легким, почему ставший более легким воздух сам собою поднялся бы вверх и не остался бы в воздухе более плотном, чем он, и, кроме того, духовная такая сила, рассеявшись, разъединяется и меняет свою природу, почему первоначальное свое свойство теряет. Можно добавить и третье затруднение, которое заключается в том, что такое воздушное тело, принятое духом, проницаемо для ветров, которые постоянно разъединяют и разрывают связные части воздуха, крутя и вертя их в остальном воздухе. Итак, разлитой в подобном воздухе дух оказался бы расчлененным, или, вернее, рассеянным и раздробленным вместе с рассеянием воздуха, в котором разлит.

48. W.An.B.31v.

И, конечно, если бы такая некромантия существовала, как верят низкие умы, ни одна вещь на земле на гибель и пользу человеку не была бы такой силы; ибо если верно было бы, что искусство это дает власть возмущать спокойную ясность воздуха, обращая ее в ночь, и производить блистания и ветры с страшными громами и вспыхивающими во тьме молниями, и рушить могучими ветрами высокие здания, и с корнем вырывать леса, и побивать ими войска, рассеивая их и устрашая, и порождать гибельные бури, лишая земледельцев награды

40

за труды их, — какая была бы возможна война, когда таким бедствием можно было бы поражать врагов, имея власть лишать их урожаев? Какая битва морская могла бы сравняться с битвой, которую ведет тот, кто повелевает ветрами и производит яростные ураганы, потопляющие любой флот? Конечно, тот, кто столь могучими силами повелевает, будет повелителем народов, и никакой ум человеческий не сможет противостоять губительным его силам. Незримые сокровища и драгоценные камни, в теле земли сокрытые, все стали бы ему явными. Он будет носиться по воздуху от востока до запада и по всем противоположным направлениям вселенной.

41

61. С.22r.

Если источник света xv будет равен источнику света vy, различие между обоими будет такое же, какое между их величинами.

Но если большой источник света удален от источника тени, а малый будет по соседству, бесспорно, что тени смогут сравняться по темноте и светлости.

Если между двумя источниками света будет

51

помещен на равном расстоянии источник тени, то он даст две противолежащие тени, которые по своей темноте будут между собою различаться настолько, насколько различны силы противолежащих источников света, эти тени порождающих.

Отношение темноты тени ab к тени bc будет такое же, как и расстояний источников света между собою, т. е. тп к mf.

Место ab, будучи ближе к источнику света п, чем be к источнику света/ будет тем светлее, чем ближе [bс] к своему источнику света по сравнению cf, при предположении, что источники света равной силы.

Тот источник тени отбросит две производных тени равной темноты, у которого будут два источника света равной величины, удаленные от него на одинаковое расстояние.

62. C.A.262 r.d.

И если глаз совы увеличивает во 100 раз свой зрачок в названной тьме, то зрительна

способность возрастает во 100 раз, что дает прирост зрительной способности на 100 градусов; и так как равные вещи не одолевают одна другую,

52

птица видит во тьме зрачком, увеличенным во 100 раз, как днем — зрачком, уменьшенным на 99/100. И если скажешь ты, что такое животное света дневного не видит, а потому и прячется, на это тебе ответ, что птица только потому прячется днем, чтобы избавиться от скопища птиц, которые большой стаей всегда окружают ее с большим шумом, и часто были бы они мертвы, не укрывайся они в гротах и пещерах высоких скал.

*63. Т. Р. 198

Возможно, что один и тот же цвет на различных расстояниях меняться не будет, и

произойдет это, когда отношение плотностей воздуха и отношение расстояний цветов от глаза — то же самое, но обратное. Доказательство: а — пусть будет глаз, b — какой-либо цвет, удаленный на градус расстояния от глаза, в воздухе четырех градусов плотности. Но так как у второго градуса сверху amnl вдвое более тонкий воздух, то когда помещается туда тот же самый цвет, необходимо, чтобы цвет этот вдвое более удален был от глаза, чем был первоначально. Поэтому помещаем его на расстояние двух градусов — of и fg — от глаза, и будет это цвет g. Если этот цвет потом поднимется в градус двойной тонкости по сравнению со вторым [градусом] manl, а это будет градус отрп, то необходимо поместить его на высоте е, и будет он отстоять от глаза на всю линию ае, относительно которой требуется доказать, что она по плотности воздуха равноценна расстоянию ag. И доказывается это так:

если расстояние ag между глазом и цветом находится в одном и том же [слое] воздуха и занимает два градуса, и цвет поднят на расстояние двух с половиной градусов [ае}, то это расстояние

53

удовлетворяет требованию, чтобы цвет g, поднятый в е, не менялся в своей силе, ибо градус ас и градус af, при одной и той же плотности воздуха, подобны и равны. А градус сd, хотя по длине и равен градусу, но по плотности воздуха ему не подобен, так как он наполовину находится в воздухе вдвое более плотном, чем воздух верхний, и в котором полградуса расстояния отнимает цвета столько же, сколько целый градус в верхнем воздухе, вдвое более тонком, чем воздух, примыкающий к нему снизу. Итак, подсчитывая сначала плотности воздуха, а затем расстояния, увидишь, что цвета, изменив положение, в красоте не изменились. И скажем так о подсчете плотности воздуха: цвет b находится в четырех градусах плотности воздуха: цвет g находится в двух градусах плотности, и цвет е находится в одном градусе плотности. Теперь посмотрим, стоят ли расстояния в том же, но обратном отношении: цвет с отстоит от глаза а на расстоянии двух с половиной градусов, g — двух градусов, ab — одного градуса. Расстояние это не совпадает с отношением плотности. Но необходимо сделать третий подсчет, и вот что надобно тебе сказать: градус ас, как сказано было выше, подобен и равен градусу af. Полградуса cd подобно, но не равно градусу ас, так как это полуградус длины, равноценной целому градусу верхнего воздуха, для которого была принята [вдвое большая] тонкость по сравнению с воздухом нижним. Итак, найденный подсчет удовлетворяет предположению, так как ас равноценно двум градусам плотности верхнего воздуха, а полградуса сb равноценно целому градусу этого верхнего воздуха; так что имеем три градуса в переводе на эту верхнюю плотность; в ней же есть еще один, а именно be — всего четыре. Сле-

54

довательно: у ab — четыре градуса плотности воздуха; у ag также 4, т. е. два у аf два другие yfg, что составляет 4; у ае их также 4, так как дс содержит 2 и cb — один, составляющий половину ас и в том же самом воздухе, и один целый, находящийся вверху в тонком воздухе, что составляет 4. Итак, если расстояние {ае} не является ни удвоенным расстоянием ag, ни учетверенным расстоянием ab, то [отношение] восстанавливается [отрезком] сb, полуградусом плотного воздуха, который равноценен целому градусу воздуха более тонкого, находящегося сверху. И так решено наше положение, а именно, что цветb,g, е не меняется на разных расстояниях

64. C.A.249 v.a.

Здесь нужна стрелка, показывающая часы, точки и минуты. Чтобы измерить, как велик путь, проходимый течением ветра;

65. C.A.Ir.a.

А — зубчатое колесо с 60 зубцами, у b их 50 и у с — тоже 50. При каждом шаге, который делает человек или конь, рычага толкается о бедро несущего его и при движении своем передвигает на один зубец колесо, и собачка/держит его, не давая поворачиваться назад. Так колесо делает полный оборот при 60 шагах, и в то же время колесо b передвинулось всего на один зубец, так как шестерня а у А имеет только один зубец. Колесо A имеет пять дюймов в окружности

55

и 12 зубцов на дюйм, что дает 60 зубцов и для диаметра 1 13/22 дюйма.

66. C.A.Ir.a.

Колесо повозки оборачивается на протяжении 10 локтей, откуда следует, что диаметр равен 3 4/22 локтя. И доказывается [тем, что] если этот диаметр будет умножен на 3 1/7, увидишь, что это произведение составит 10 в точности. И если нужен тебе простой способ находить диаметр любого круга, возьми круг известного диаметра, равный 22, в котором диаметр равен 7, каковой диаметр при умножении на 3 1/7даст 22; либо по тройному правилу если окружность 22 дает мне диаметр 7, что Даст мне окружность 10? Сделай и найдешь, что даст тебе 3 4/22. Итак, когда колесо повозки совершит полный оборот, оно отмерит тем самым 10 локтей земли, т. е. 1/300 часть мили, равной 3000 локтей, а колесо т продвинется только на пространство одного из своих зубцов, которых у него 300; отсюда ясно, что, когда колесо т совершило полный оборот, повозка в точности отмерила расстояние одной мили, а колесо f подвинулось только на пространство одного из своих зубцов, и то же сделало колесо п, показывающее стрелкой своей каж-

56

дую милю, — не иначе, чем часовая стрелка часов свои часы; но колесо f вместо того, чтобы показывать [глазу], заставляет ухо слышать шум или звук, производимый маленьким камнем, падающим в сосуд, способный улавливать звук

67. G.54r.

Древние наши пользовались различными приемами, чтобы увидеть, какой путь совершает корабль в каждый час; среди них Витрувий излагает один в своём сочинении об архитектуре, — способ, который ошибочен вместе с прочими;

и это — мельничное колесо, краев которого касаются морские волны и посредством полных его обращений начертывается прямая линия, представляющая спрямленную линию

окружности этого колеса. Но подобное изобретение имеет применение лишь на ровных и неподвижных поверхностях озер; а если вода движется вместе с кораблем равным движением, тогда такое колесо остается неподвижным, и если движение воды более или менее быстро в сравнении с движением корабля, то и тогда колесо не имеет движения, равного движению корабля, так что подобное изобретение мало имеет цены.

Существует другой способ, осуществляемый на основе известного из опыта расстояни

между одним островом и другим; производится это посредством легкой доски, ударяемой ветром, которая становится тем более или менее наклонной, чем ударяющий ее ветер более или менее быстр, и это — у Батиста Альберти.

[На полях] Способ Батиста Альберти, производимый на основе известного из опыта

расстояния между одним островом и другим. Но такое изобретение удается лишь с кораблем, подобным тому, на котором сделан подобный опыт,

57

да и надобно, чтобы был он с той же нагрузкой и тем же парусом, и тем же положением паруса, и теми же размерами волн. Но мой способ годен для всякого корабля, как с веслами, так и с парусом; и будь он мал или велик, широк или длинен, высок или низок, всегда годен.

68. С. 6 v.

Удар, обладая кратчайшей, почти мгновенной жизнью, внезапно производит в

противолежащем предмете свое великое и быстрое действие, которое кончено прежде, чем дойдет до основания ударяемого предмета; поэтому обнаружишь ты большее расширение у вершины ударяемого предмета, нежели у основания его.

И если хочешь знать, насколько больше сила удара об ударяемый предмет в вершине его по сравнению с основанием, посмотри, сколько раз уширение основания тп содержится в

уширении вершины ас и сколько раз тп содержится в ас, во столько раз больше насилия воспримет ас, нежели тп. Если же эта опора тп сжимаема грузом или силой, то тп расширится настолько же, насколько ас, потому что мощь их более медленна, чем мощь удара.

58

69. С. А. 249 v. a.

Способ знать качество и густоту воздуха и знать, когда будет дождь.

70. А 19 r.

Возможно определить ухом расстояние громового удара при виде молнии по сходству с

звуком эхо.

65

О СИЛЕ, ДВИЖЕНИИ, ВРЕМЕНИ

И БЕСКОНЕЧНОМ

91. F.26r.

1. Если сила двигает тело в известное время на известное расстояние, та же самая сила половину этого тела передвинет в то же время на двойное расстояние.

2. Или: та же самая сила передвинет половину этого тела на все расстояние в половину этого времени.

3. И половина этой силы передвинет половину этого тела на все расстояние в то же время.

4. И сила эта передвинет вдвое большее движимое на все расстояние в двойное время и в тысячу раз большее движимое в тысячу таких времен на все это расстояние.

5. И половина этой силы передвинет все тело на половину расстояния в течение всего

времени, и в сто раз большее тело на одну сотую расстояния в то же самое время.

6. И если две силы порознь движут два разных тела в определенное время на определенное расстояние, то те же силы вместе передвинут те же самые тела, соединенные вместе, на все расстояние в течение всего времени, потому что в этом случае первоначальные соотношения остаются те же.

92. I.130r.

Если бомбарда выбрасывает с наибольшей своей силой ядро в 100 фунтов на 3 мили, то на

66

какое расстояние выбросит она ядро в 200 или 300 или другой какой груз, больший или

меньший 100?

Если бомбарда 4 фунтами пороха выбрасывает 4-фунтовое ядро с наибольшей своей силой на 2 мили, то сколько следует прибавить пороху, чтобы выстрелить им на 4 мили?

Если бомбарда 4 фунтами пороха гонит ядро в 4 фунта на 2 мили, на какое расстояние будут гнать его б фунтов пороха?

93. F.51 v.

Если сила движет тело в известное время на известное расстояние, не обязательно, чтобы такая сила двигала двойную тяжесть в течение двойного времени на двойное расстояние [?]; потому что, может быть, такая сила неспособна будет двигать движимое.

Если сила движет тело в определенное время на определенное расстояние, не обязательно, чтобы половина этой силы двигала то же движимое в то же время на половину этого расстояния, потому что может случиться, что она неспособна будет двигать его вовсе.

94. I.120 v.

О движении. Говорит Альберт Саксонский в своем сочинении «О пропорциях», что если сила движет движимое с определенной скоростью, то половину его будет двигать с двойной скоростью, что мне кажется не так.

95. I.120 v.

И если некоторые говорили, что чем меньше приводимое в движение тело, тем более его гонит движущее, постоянно увеличивая скорость движения пропорционально уменьше-

67

нию его до бесконечности, то отсюда следовало бы, что атом был бы почти столь же быстр, сколь воображение или глаз, который мгновенно достигает звездной высоты. Поэтому путь его был бы бесконечен, так как вещь, которая может уменьшаться бесконечно, делалась бы бесконечно быстрой и двигалась бы по бесконечному пути, поскольку всякая непрерывная величина делима до бесконечности. Мнение это отвергается разумом, а следовательно, и опытом.

96. Е.60r.

То, что в акте делимо, делимо и в потенции;

хотя это и не значит, что делимое в потенции делимо и в акте. И если деления, совершаемые потенциально в бесконечность, меняют субстанцию делимой материи, то деления эти вернутся к составу своего целого, при воссоединении частей по тем же стадиям, по которым они делились. Возьмем, например, лед и будем делить в бесконечность: он превратится в воду, из воды в воздух, и если воздух опять уплотнится, то станет водой, и из воды градом и т.д.

97. С. А .119 v. b.

Хотя то, что делимо актуально, делимо и потенциально, однако не все величины, делимые потенциально, будут делимы актуально.

98. M.87v.

Если угол есть встреча двух линий, то поскольку линии кончаются в точке, бесконечные линии могут иметь начало в такой точке, и, наоборот, бесконечные линии могут вместе в этой точке кончаться; следовательно, точка может

68

быть общей началу и концу бесчисленных линий.

И кажется здесь странным, что раз треугольник кончается точкой в вершине угла, противолежащей основанию, и можно его разделить с концов основания на бесконечное число частей, что точка, будучи общим пределом всех названных делений, вместе с треугольником окажется делимой до бесконечности.

99. Вr.М. 131 r.

Наименьшая физическая точка больше всех математических точек, и следует это из того, что физическая точка есть величина непрерывная, а все непрерывное делимо до бесконечности, а точка математическая неделима, потому что не есть величина.

Всякая непрерывная величина мысленно делима до бесконечности.

(Среди всех вещей, существующих меж нас, существование ничто занимает первое место и ведение его простирается на вещи, не имеющие существования, и сущность его обретается во времени в прошлом и будущем и ничего не имеет от настоящего. В этом ничто часть равна целому, и целое части, и делимое неделимому, и дает оно при делении тот же результат, что при умножении, и при сложении тот же, что при вычитании, как видно это у арифметиков из десятой их цифры, изображающей ничто; и власть его не простирается на вещи природы.

То, что называется ничто, обретается только во времени и словах; во времени обретается оно среди прошлого и будущего и ничего не удерживает от настоящего; также и в словах — в том, о чем говорится, что его нет или что оно невозможно.)

69

Во времени ничто находится в прошлом и будущем и ничего не имеет от настоящего, и в природе сближается с невозможным, отчего, по сказанному, не имеет существования, поскольку там, где было бы ничто, должна была бы налицо быть пустота.

Среди великих вещей, которые находятся меж нас, существование ничто — величайшее. Оно пребывает во времени и в прошлое и будущее простирает свои члены, коими захватывает все минувшие дела и грядущие, как [неодушевленной] природы, так и существ одушевленных, и ничего не имеет от неделимого настоящего. Оно не распространяется на сущность какой-либо вещи.

100. Br.M.173v.

Хотя время и причисляют к непрерывным величинам, однако оно, будучи незримым и без тела, не целиком подпадает власти геометрии, которая делит на фигуры и тела

бесконечного разнообразия, как мы видим, что это делается с видимыми и телесными вещами; но совпадает оно только с первыми началами ее, т. е. с точкой и линией: точка во времени должна быть приравнена мгновению, а линия имеет сходство с длительностью известного количества времени, и подобно тому, как точки суть начало и конец вышеназванной линии, так мгновения суть предел и начало каждого данного промежутка времени, и если линия делима до бесконечности, то промежуток времени не чужд такого деления, и если части, на которые разделена линия, соизмеримы друг с другом, то также и части времени будут друг с другом соизмеримы.

70

101. Вr.М.176r.

Напиши о свойстве времени отдельно от геометрии.

102. С. А. 131v.

Что за вещь, которая не существует и которая, существуй она, не существовала бы? —

Бесконечное, которое, если бы могло существовать, было бы ограничено и конечно, так как то, что может существовать, имеет пределы в вещи, которая окружает его границы, и то, что не может существовать, есть то, что не имеет пределов.

103. К 62 (14).

Петр имеет силу в 12 [единиц}, и если ему дано 12 [единиц] веса, он их не движет, потому что равные между собою вещи не одолевают одна другую. Но 11 он понесет, потому что из неравных сил большая одолевает меньшую, так что 12 будут двигать 11. И здесь имеет место замечательный случай, а именно: если эти 12 могут двигать 11, оказывается, что эти 12 будут двигать тяжесть бесконечно большую 11-ти, потому что всякая непрерывная величина делима до бесконечности. Единица между 11 и 12 может бесконечно делиться, ибо можно сказать, 12 способно двигать 11 и будет еще двигать 11 Ѕ и затем 2/3 и затем 11 3/4, и так до бесконечности может в том же порядке возрастать, деля на новые части остаток, так что последним будет тот из наименьших грузов, которого он не сможет более нести, т. е. тот, который дополняет до 12-ти. Так что здесь выходят две вещи, которые, казалось, невозможно предположить, а именно, что человек будет в силах нести на себе груза бесконечно больше, чем может нести, и что

71

минимальный груз выше того, который он нести может, будет тот, который он нести не

может. Пример: 4 на весах уравновешивают 4, но двигать не могут; однако с успехом будут они двигать 3 и бесконечно больше груза, чем три, но груз, равный 4, никогда, потому что от 3-х к 4-м одна единица, которая непрерывна, а всякая непрерывная величина делима до бесконечности.

О ДВИЖЕНИИ, СОВЕРШАЕМОМ ТЯЖЕСТЬЮ

Всякая тяжесть движется в ту сторону, с какой больше весит.

И движение тяжести совершается в ту сторону, где она меньшее сопротивление

находит.

Более тяжелая часть движущихся в воздухе тел дает направление их движениям.

Та тяжесть более медленно опускается в воздухе, которая падает большей шириной.

Следует, что более быстро опускаться будет та тяжесть, которая сократит свою поверхность.

Свободное падение всякой тяжести совершается по линии ее наибольшего диаметра.

Та тяжесть делается более быстрой, которая сокращается в более компактное тело.

Опускание тяжести тем более медленно, чем больше вширь она простирается.

144. Е. 37 r.

Птица тем более развертывает крылья, чем более медленное движение имеет ее полет, и это на основании 7-й «Элементов», гласящей: «То тело будет легче, которое большую ширину приобретает».

145. E.37v.

Птица, которая опускается, тем более быстрой становится, чем более сжимает крылья и хвост. Доказывается 4-й «О тяжести»,

87

гласящей: «То тяжелое тело опускается быстрее, которое меньший объем воздуха занимает».

Та птица оказывается более быстрой при опускании своем, которая опускается по

линии меньшего наклона. Доказывается 2-й «О тяжести», гласящей: «То тяжелое тело быстрее, которое опускается по более короткому пути».

Птица, опускаясь, замедляет движение свое тем более, чем шире развертывается. Доказывается 5-й «О тяжести», гласящей: «То тяжелое тело медленнее опускается, которое шире простирается».

Птица, отражаясь, тем выше поднимается, чем шире делается; доказывается 15-й «О пространственном движении», гласящей: «То тяжелое тело, которое по линии движени

своего меньшее количество воздуха занимает, скорее сквозь него проходит». Следовательно, наибольшее расширение крыльев производит наибольшее сокращение толщины птицы, и таким образом импульс ее отраженного движения испытывает меньшее препятствие, отчего она больше поднимается в конце этого отражения.

146. G.50v.

Три судна одинаковой ширины, длины и глубины, будучи движимы равными силами, произведут разные скорости движения; ибо судно, поворачивающее более широкую свою часть вперед, — более быстро и по форме подобно птицам и рыбам-долгоперам, и судно это рассекает по бокам и перед собою большое количество воды, которая затем круговращениями своими толкает судно на две трети сзади, и обратное делает

88

судно dc, a ef— по движению среднее между двумя вышеуказанными.

147. M.44v.

В одинаково плотном воздухе падающий груз в каждый отрезок времени увеличивается на единицу движения по сравнению с предшествующим отрезком времени и также по сравнению с предшествующей скоростью на единицу скорости. Так в двойное время удваивается длина падения, равно как и скорость движения.

*148. Т. А. V,24

Дабы на опыте изучить соотношение интервалов при падении воды одинакового и одно-

89

родного веса, пусть будет поставлена внизу по перпендикулярной линии доска и пусть будет хорошенько покрыта глиною, смешанною с паклей, и с ней пусть будет в виде книги

соединена доска ор, и пусть можно ее сразу, как видишь, стягивать двумя веревками; и на верхнем конце этой покрытой глиной доски пусть будет помещен нижний конец трубки, снизу закупоренной и наполненной шариками одинакового веса и формы; затем хорошенько укрепи трубку и покрытую глиной доску и открой трубку, и когда увидишь первый шарик на середине доски, внезапно приведи в действие противовес, и обе доски сожмутся, все падавшие шарики застрянут в этой глине, и ты сможешь затем измерить соотношение различных их интервалов. И если захочешь ты увидеть падение воды, сделай то же с просом, высыпающимся из четверика, и взвесь затем от локтя к локтю и увидишь, который из локтей содержит его более.

149. Т. A. V,30.

Удар, производимый непрерывно падающей водой о место, о которое она ударяется, оказывается не такой силы, каков удар твердого тела из вещества, весящего столько же, сколько то же количество воды. Ибо вес производящей удар воды опустился в первом слое на всю высоту ее падения, и опустится на десять локтей, когда второй опустится на девять, третий на восемь и четвертый на семь и т. д., так что когда первый производит удар, последний опускаться еще не начал. Но когда падает твердое тело, движение ударяющейся части такое же, каково движение части противоположной.

90

150. E.27v.

Та стенобитная машина, которая производит больший треск, — меньшего действия.

Доказывается 9-й «Об ударе», гласящей: «Из движущихся тел при равной силе движителя и сопротивлении среды то тело, которое ударяется с тем же движением большей своей частью, больший произведет треск и меньший удар; и наоборот, то, которое будет ударять меньшей частью, меньше произведет треска и глубже проникнет в место, испытавшее удар». В качестве примера приведена шпага, ударяемая плашмя и острием, причем в одном случае удар производит большой шум и малое проникновение, в другом — глубокое проникновение и мало шума.

151. I.120 r.

Спрашивается, в какой части криволинейного своего движения причина, которая движет,

покинет движимый предмет или движимое.

Поговори с Пьетро Монти о подобных способах пускать стрелы.

152. А.4 r.

Камень или другая какая тяжесть, брошенная с силой, изменит линию своего движения на середине пути, и если ты знаешь, что твой самострел стреляет на 200 локтей, встань на расстоянии ста локтей от колокольни, поставь над колокольней точку прицела и спусти стрелу, увидишь, что на 100 локтей за колокольней стрела вонзится по отвесу; и если увидишь, что это так, то это знак, что она прекратила насильственное движение и вступила в движение естественное, т. е., что, будучи тяжелой, она свободно падала к центру.

91

*153. Е.35 г

О сложном импульсе. Сложным движением называется то, которое причастно импульсу движущего и импульсу движимого, каково движение fbe, находящееся между двумя простыми, из коих одно в начале, а другое в конце, ag — в начале, cdec — в конце. Первое повинуется только движущему, а последнее зависит только от формы движимого.

154. E.50v.

О вращательном движении. Волчок или кубарь, который благодаря быстроте своего вращательного движения теряет ту силу, которую имеет неоднородность его тяжести вокруг центра его вращения, по причине господствующего в этом теле импульса, есть тело, которое никогда не будет клонить к наклонному положению, которого хочет неоднородность его тяжести, до тех пор, пока сила движущего это тело импульса не станет меньшей, чем эта сила неоднородности.

Но когда сила неоднородности превышает силу импульса, тогда она делается центром

вращательного движения, и так тело это, вынуждаемое лечь, до конца расходует при этом центре остаток названного импульса.

И когда сила неоднородности делается равной силе импульса, тогда волчок становитс

наклонно и обе силы борются в сложном движении и движутся по большой окружности та и другая до тех пор, пока не установится центр второго вида вращения, при котором импульс кончает свою силу.

155. F.IЗr.

Рука, вращаемая круговым движением в сосуде наполовину с водою, производит вре-

92

менный (accidentale) круговорот, который откроет воздуху дно этого сосуда, и когда движущее остановится, водоворот этот продолжит то же движение, но будет все убывать, до прекращения импульса, сообщенного ему движущим.

156. F.I 5r.

Возможно в одной и той же большой водной поверхности (pelago) поверхность воды, образующую дно водоворота, сделать ниже, чем та поверхность, о которую ударяется другая впадающая вода. Способ осушать пруды, граничащие с морем.

157. I.78 vr.

Иногда наблюдаются многочисленные водовороты на краях большого потока воды, и чем более подходят они к концу потока, тем большими становятся. Они создаются на

поверхности водами, поворачивающими назад после произведенного более быстрым потоком удара. Воды, медленно движущиеся, ударяемые быстро движущейся массой жидкости, тотчас же меняют свое движение и приобретают указанную скорость, почему соприкасающаяся и примыкающая вода увлекается за ними насильно и отторгается от остальной; так последовательно вся эта медленно двигавшаяся вода приобрела бы быстрое движение, если бы такой поток способен был всю эту воду принять, не поднимаясь выше; а так как это невозможно, то воде этой необходимо поворотить назад и израсходовать в себе самой подобные быстрые движения. Оттого названные водовороты, различно кружась, движутся, расходуя начальные импульсы. И не остаются на месте,

93

но, образовавшись в таком кружении, уносимы они напором воды, не меняя очертаний, почему будут сразу совершать два движения, одно — вращательное в себе, другое по течению воды, которое переносит их до тех пор, пока не разрушит.

158. A.43v.

Середина прямого пути, совершаемого тяжелыми телами, которые насильственным

движением проходят сквозь воздух, будет наибольшей силы и наибольшего удара в прямо противолежащей части, нежели в какой иной части.

Причина этого та, что когда груз выбрасывается силою своего движителя, он, хотя это выбрасывание и находится на первой ступени своей силы, встречая воздух без движения,

находит его в первой стадии своего сопротивления, и хотя бы этот воздух оказывал сумму

сопротивления большую, нежели сила тяжести тела, в нем толкаемого, тем не менее телу, воздействуя лишь на малую часть этого воздуха, удается остаться победителем; почему сгоняет оно воздух с его места и, гоня, создает некоторую помеху собственной скорости. Воздух этот, будучи таким образом толкаем, толкает и гонит другой и производит за собой круговые движения, при которых движущийся в нем груз всегда оказывается центром, наподобие образуемых в воде кругов, которые делают своим центром место, куда ударился камень. В то время, как каждый круг таким образом гонит другой воздух, находящийся перед своим движителем, весь по этой линии оказывается подготовленным к движению, которое тем более возрастает, чем более приближается груз,

94

который он гонит; поэтому-то тяжесть, находя меньше сопротивления в воздухе с большей быстротой, удваивает скорость своего движения, наподобие влекомой по воде барки, которая с трудом движется при первом движении, хотя то, что ее движет, и находится в наибольшей своей силе; но когда вода с дугообразными волнами начинает набирать движение, барка, следуя этому движению, находит слабое сопротивление, почему движется с большей легкостью.

159. E.70v.

О ВЕЩАХ, КОТОРЫЕ ПАДАЮТ В ВОЗДУХЕ

Воздух уплотняется впереди тел, которые с быстротой проходят его, делаясь тем более или менее плотным, чем скорость более или менее стремительна.

Доска однородной ширины, длины, толщины и веса на большом протяжении не сохранит начального своего наклонного движения в проходимом ею воздухе, но повернется назад, и затем вперед, и так извивающимся движением кончит спуск свой. И происходит это оттого, что воздух уничтожает свою однородную естественную плотность, уплотняясь под прямым углом к лицевой стороне доски, лицевой стороне, которая ударяет и рассекает этот воздух. Но на противоположной стороне такой доски делает он обратное, так что разреженный воздух имеет меньшее сопротивление, и по этой причине эта сторона являет себя более тяжелой. Гораздо больше разреженность, которую находящийся за названной доской воздух приобретает, нежели то уплотнение, которое возникает спереди этой доски. Доказательство, почему воздух уплотняется: воздух

95

уплотняется впереди проходящих сквозь него тел потому, что кто толкает одну часть, не

толкает всего находящегося впереди. Этому учит нас подъем воды, образующийся впереди корабля.

160. М.46r.

Свободно падающая тяжесть приобретает с каждой единицей движения единицу веса. Это вытекает из 2-го [положения] 1-й [книги], гласящего, что то тело будет тяжелее, у которого сопротивление меньше. В этом случае свободного падения тяжелых тел ясно видно из уже приведенного опыта с волной воды, что воздух такую же волну образует под падающей вещью, ибо оказывается толкаемым и с другой стороны увлекаемым, т. е. образует круговую волну, помогающую толкать вниз. И вот, по этим причинам, воздух, устремляющийся вперед от гонящего его груза, ясно показывает, что ему не сопротивляется и, следовательно, что этому движению не мешает; потому, чем более опускается движущаяся быстрее движущей ее тяжести волна, тем дольше продолжается движение этой тяжести; и чем более последняя волна от нее удаляется, тем более облегчает она движение воздуху, соприкасающемуся с грузом.

161. Е.80 r.

Воздух, облекающий тела, движется ли вместе с этими телами? Воздух, окружающий тела, движется вместе с этими телами, что показывает нам опыт, когда конь бежит по пыльным дорогам;

Движение воздуха быстрее ли того, что приводит его в движение? Воздух никогда не

96

будет равной скорости с тем, что приводит его в движение, и это показывают нам движения уже названной, следующей за бегом коня, пыли, которая в кратчайший промежуток

движения поворачивает назад вихревым движением и в нем расточает до конца свой

импульс.

162. H26 r.

Верхняя вода будет более быстро опускаться, чем нижняя.

*1б3. T.A.V,5

Во всяком течении воды, вблизи ее падения изгиб склона начнется раньше на поверхности, чем на дне. Доказывается предыдущим, так как если верхняя вода аb быстрее нижней cd, то вода ea будет быстрее увлекаема водою аb, нежели вода fc водою cd, и, следовательно, изгиб склона ранее начнется на поверхности, в точке g, нежели на дне, где он начинается в точке с.

164. С. А.126v. a.

Спрашивается здесь: если сосуд будет продырявлен на дне равными отверстиями наподобие решета, то какое из отверстий выльет больше воды в равный промежуток времени? Ты так поступишь для проверки на опыте и установления правила. Открывай одно отверстие за раз и определяй, сколько весит вода, вытекшая с высоты одного локтя, — или большей или меньшей, как угодно, — и затем закрой его, и то же сделай с другими, закрывая одно за другим те, с которыми ты опыт уже произвел. Но позаботься, чтобы в сосуд доливалась другая вода без всякого толчка, дабы нигде не производить давлени

97

на дно принимающего ее сосуда, и чтобы в сосуде этом было по весу всегда столько же воды;

и для этого надобно, чтобы сосуд, принимающий воду, был отделен от того, из которого она наливается.

*l65. F.53r.

У воды, уровень которой не опускается ниже определенной высоты, количество

выливающейся через данное отверстие в данное время воды будет таково, какова высота этого отверстия. Я утверждаю, что если Ь выливает в определенное время определенное количество воды, то с выльет в то же самое время воды вдвое больше; ибо над с тяжесть воды вдвое большая. И соотношения между весами здесь не такие, какие у плотных и цельных предметов, падающих в воздухе, так как вода, ударяя о воздух, делает в нем сплошное отверстие. А вещь плотная и цельная, постепенно опускающаяся в воздухе, рассекает перед собою воздух, который оказывает некоторое сопротивление и потому несколько сгущается и потому не дает прохода движущемуся телу определенной длины, как воде, имеющей длину неопределенную.

166. А.59 r.

Что такое пена воды? Вода, которая падает с высоты в другую воду, заключает в себе

известное количество воздуха, каковой, благодаря удару, погружается вместе с нею и вновь быстрым движением взлетает вверх, достигая покинутой поверхности, будучи облеченным тонкой влагой в сферическое тело, распространяясь кругообразно от первого удара.

Или, вернее, вода, которая падает на дру-

98

гую, удаляется от своего места и разнообразными и различными ветвлениями, двоящимися и загибающимися, идет, сплетаясь и переплетаясь, и когда они отражаются на поверхности воды силою тяжести и удара, этой водой произведенного, у воздуха из-за крайней быстроты нет времени вырваться к своей стихии, но погружается он вышеуказанным способом.

167. 12.6lr.-60v.

Вода, что падает с высоты одного локтя, никогда не вернется на подобную высоту, разве что мелкими каплями, которые взлетят гораздо выше, так как отраженное движение будет гораздо более быстрым, нежели движение падающее. В самом деле, когда вода падает, она погружает вместе с собою большое количество воздуха, и после того, как вода испытала удар, она отскакивает к своей поверхности с импульсом, делающим движение почти столь же быстрым, сколь было движение падения. Однако столь же быстрым не будет оно по причине, указанной, во 2-й [главе] 7-й [книги], гласящей: движение отражения никогда не будет столь же быстрым, сколько было падение вещи, которая отражается, и поэтому последующее отражение никогда не будет равно своему предшествующему. Так что отражение, совершаемое водою, уходит от дна, где было произведено, с быстротой не совсем той же, с какой произведено было; но к этому прибавляется вторая скорость, которая это движение увеличивает, и это тот воздух, который погружается вместе с падением воды, воздух, который, будучи

облекаем водою, бурно взлетает и к своей взметается стихии, наподобие ветра, нагнетаемого

99

кузнечным мехом, и с собой уносит последнюю, граничащую с поверхностью, воду, и

благодаря такому приращению заставляет ее взметаться гораздо выше, чем она должна бы по своей природе.

168. С. А.209 v.

Всякое трущееся тело оказывает сопротивление в том месте, где трется, четвертою частью своей тяжести (gravezza).

169. С. А.198 v.

Трение гладких тел тем меньшего сопротивления будет и тем большей грузности, чем менее наклонно место, по которому совершается движение, — в случае, когда движущее находится выше движимого. Трение гладких тел будет тем меньшего сопротивления и грузности, чем менее наклонно место, по которому совершается движение, — в случае, когда движущее находится ниже движимого.

Если гладкий наклон располагает гладкое тяжелое тело действовать одною четвертою его тяжести по линии его движения, тогда тяжесть эта сама по себе расположена к движению вниз.

169. F.56v.

О трении небес, — производит ли оно звук или нет. Всякий звук причиняется воздухом ударяющимся о плотное тело, и если будет произведен двумя тяжелыми телами совместно, то происходит это благодаря воздуху, который их окружает, и такое трение стирает трущиеся тела. Отсюда следовало бы, что небеса при своем трении, не имея между собою воздуха, звука не произвели бы, и существуй такое трение в самом де-

100

ле, за столько столетий, в течение коих эти небеса вращаются, они были бы истерты столь

огромной быстротой, совершающейся изо дня в день. И если бы они звук все же производили, то распространяться он не мог бы; ибо звук столкновения и под водой мало ощутителен, а в плотных телах мало или совсем не ощущался бы. Кроме того, в гладких телах трение их не производит звука, что равным образом привело бы к отсутствию звука при соприкасании, или, вернее, трении небес. И если небеса эти не были отполированы при соприкасании своего трения, следует, что будут они бугристы и шероховаты; поэтому соприкасание их не сплошное, а если так, то образуется пустота, которой, как заключают, в природе нет. Итак, следует, что трение уже стерло бы границы каждого неба и насколько быстрее движется небо у середины, чем у полюсов, настолько быстрее оно у середины, нежели у полюсов, стиралось бы; а потому больше уже не терлось бы, и звук прекратился бы, и танцоры остановились, разве что небеса вращались бы одно к востоку, а другое к западу.

101

О ЗАКОНАХ СТАТИКИ

171. С. А.95 v.

Наука о тяжестях вводима в заблуждение своею практикою, которая во многих частях не находится с этою наукою в согласии, причем и невозможно привести ее к согласию, и это происходит от полюсов весов, благодаря которым создается наука об этих тяжестях, полюсов, которые, по мнению древних философов, были полюсами, имеющими природу математической линии, и в некоторых местах математическими точками, — точками и линиями, которые бестелесны; практика же полагает их телесными, потому что так велит необходимость, раз они должны поддерживать груз этих весов вместе с взвешиваемыми на них грузами.

Я нашел, что древние эти ошибались в этом суждении о тяжестях и что ошибка эта произошла оттого, что они в значительной части своей науки пользовались телесными полюсами, и в значительной — полюсами математическими, т. е. духовными, или, вернее, бестелесными.

172. BrM.I r.-I v.

Умножь деления рычага на фунты к нему прикрепленного груза и результат раздели на деления противорычага, и частное будет противовес, который, находясь на противорычаге, противится опусканию груза, на указанном рычаге находящегося.

Умножь большее плечо весов на груз, им

102

поддерживаемый, и раздели результат на меньшее плечо, и частное будет груз, который,

находясь на меньшем плече, противится опусканию большего плеча, в случае равновесия плеч весов.

173. А.47 r.

Тяжесть, привешенная к одному плечу рычага, сделанного из любого материала, во столько раз большую тяжесть поднимает на конце противоположного плеча, во сколько раз одно плечо больше другого.

174. A.22v.

Если хочешь, чтобы груз b поднял груз а при равных плечах весов, необходимо, чтобы b

было тяжелее а. Если бы ты захотел, чтобы груз d поднял груз с, более тяжелый, чем он, нужно было бы заставить его при опускании совершить более длинный путь, нежели путь,

совершаемый с при подъеме; и, если он опускается больше, следует, что плечо весов, опускающееся с ним, должно быть длиннее другого. И если бы ты захотел, чтобы незначительный груз f поднял большой е, грузу пришлось бы двигаться по более длинному пути и быстрее, нежели грузу е.

*175. Е. 72 v.

Отношение между пространством тп и пространством nb то же, что между весом, опустившимся в d, и весом, которым обладало это d в положении b.

175. А. 45 г.

То же отношение, которое будет между длиною рычага и противорычага, найдешь ты и

103

в их грузах и, сходно, в медленности движения и в пути, совершаемом их концами, когда они достигают постоянной высоты своего полюса.

*177. Asb. 1,3 r.

В каком отношении линия сb будет находиться к линии ас, в таком будет находиться вес и длина cm к весу сп.

*178. Br.M.1 v.

По 6-й [главе] 9-й [книги] тяжесть распределяется между реальными плечами весов не в том отношении, какое существует между этими плечами, но в отношении, какое имеют между собою потенциальные плечи.

*179. E. 65 r.

А — полюс коленчатого рычага ad и af, и dn и fс — подвески. Чем более ширится угол веревки, которая на середине своей длины поддерживает груз п, тем более уменьшается потенциальный рычаг и растет потенциальный противорычаг, поддерживающий груз.

180. E.60v.

Сила будет тем большего превосходства, чем меньшей величины будет потенциальный рычаг.

*181. Asb.II.2v.

Говорит Пелакани, что большее плечо этих весов скорее будет падать, чем меньшее, потому что оно при своем опускании более прямо описывает свою четверть круга, нежели то делает меньшее, и так как грузы стремятся падать по перпендикулярной линии, то чем большей кривизны бу-

104

дет окружность, тем более будет замедляться движение.

Рисунок тп опрокидывает это соображение, потому что опускание его грузов происходит не по кругу, и тем не менее груз большего плеча т опускается.

Вещь, более удаленная от своей точки опоры, менее ею поддерживается; будучи менее ею поддерживаема, сохраняет она больше свободы, и так как свободный груз всегда опускается, то конец коромысла весов, более далеко отстоящий от точки опоры, будучи более тяжел, необходимо опустится сам собою скорее, чем какая другая часть.

Так как в колесе края одинаково удалены от центра, все помещенные на его окружности грузы будут иметь здесь такую же силу, какую имели бы подобные же грузы, помещенные на их перпендикуляре, на линии равенства gz.

*182. С. А. 365 v. а.

Та тяжесть будет двигаться всего труднее, которая будет подниматься по линии менее наклонной. Так, если тяжесть е будет подвешена на веревке ае, то веревка eb, движущая ее внутри прямого угла aeb, будет двигать без какого бы то ни было напряжения в движении, так как вес — весь на веревке ае. Если же названный груз будет помещен в прямой угол acg, то gc будет нести всю сумму этого веса.

У той тяжести вес будет больший, у которой центральная линия будет наиболее удалена от центральной линии подвеса. Доказывается это тем, что у груза d центральная линия на

половине расстояния ас, и потому он становится вполовину легче груза с, ибо веревка df

ощущает у d только два фунта из 4-х, а веревка gc в g

105

ощущает все 4 фунта с. Но если хочешь убедиться, что в d будет только 2 фунта, должен ты подвесить груз по его центральной линии в b, и увидишь, что, так как линия аb является половиной ad, что груз 4, который тягой из f превращается в 2, опять станет равен 4-м на линии аЬ, благодаря плечу рычага аЬ, вполовину меньшего, чем противорычаг ad.

*183. A.5 r.

Если весы будут иметь груз, равный по длине одному из их плеч, например, тп, весом в б фунтов, то сколько помещенных в f фунтов окажут ему сопротивления? Говорю, что достаточно будет 3 фунтов, потому что, если груз тп по длине будет равен одному из плеч, ты сможешь считать, что он помещен посредине этого плеча весов в точке а; следовательно, если в а будет б фунтов, б других помещенных в k фунтов окажут им противодействие, и если отодвинешь на столько же, к концу весов, в точку/ то противодействие окажут им 3 фунта.

184. Е.33r.

О центре тяжести. Центр подвешенной тяжести находится на центральной линии веревки, ее поддерживающей. Доказывается подвешенными к первым весам грузами b, d, у которых, даже если они соединены в одно тело, центр тяжести находится между обоими подвесками — в е. И следует это принять потому, что груз а уравновешивает груз Ь, при равном плече весов, а с, второй груз, уравновешивает груз d, но пропорциональные грузам промежутки суть тп и тр, которые находятся в отношении 1 к 1 Ѕ, и в таком же, но обратном отношении находятся грузы, а именно ас и db. Доказано,

хочет опуститься с силой, равной 2, ветер хотел бы поднять ее с силой, также равной 2, и так как равные вещи не одолевают одна другую, то эта птица остается на месте, не поднимаясь и не опускаясь.

239. G.92 r.

Муха при остановке в воздухе на своих крыльях ударяет эти крылья с большой скоростью и шумом, выводя их из положения равенства и поднимая их вверх на длину этого крыла; и, поднимая, ставит его вперед, под наклоном так, что оно ударяется о воздух почти ребром; а при опускании крыла, ударяет воздух плашмя; она переместилась бы немного вверх, если бы тяжесть не тянула животное в противоположную сторону, по своему наклону; так, если наклон мухи, неподвижной в воздухе, был по линии e и . наклон движения крыльев между верхним и нижним положением был по линиям ab, cd, пересекающимся с линией спуска ef под прямыми углами, при таком движении сила спуска по наклону ef равна силе подъема по наклону движения крыльев, по наклону dbca. Задние лапки служат ей рулем, и когда она хочет улетать, опускает крылья сколько может.

240. V. U. 15 v.

Когда птица хочет скользнуть сразу вверх, она, породив импульс, сейчас же опускает локти.

Но если хочет она опуститься, то, после того, как импульс создан, держит локти поднятыми неподвижно.

241. V.U.7r.

Всегда наклонный спуск птиц, будучи совершаем навстречу ветру, будет происходить под

129

ветром, а отраженное их движение — на ветре. Однако, если подобное падающее движение совершается на восток в то время, как дует трамонтана, северо-восточное крыло остается под ветром, и под ветром же будет при отраженном движении, почему в конце этого отражения птица окажется обращенной лицом к северо-востоку.

И если птица опускается к югу, когда господствует северный ветер, то подобный спуск совершит она на ветре, а отраженное ее движение произойдет под ветром; но здесь возникает долгий спор, о котором сказано будет в своем месте, ибо кажется здесь, будто отраженного движения она вообще не в состоянии совершить.

Когда птица совершает свое отраженное движение против ветра и на ветре, тогда поднимется она значительно выше, чем способна по естественному своему импульсу, так как ей благоприятствует ветер, который, проникая под нее, выполняет роль клина. Но когда птица достигнет конца своего подъема, она импульс свой израсходует, и останется у нее только поддержка ветра, который, ударяя ей в грудь, опрокинул бы ее, если бы она не опускала правого или левого крыла, что заставляет ее поворачиваться вправо или влево, опускаясь по полукругу.

242. V.U.6v.

Когда птица хочет подняться взмахами своих крыльев, поднимает она плечи и концами

крыльев ударяет по направлению к себе, в результате чего уплотняет тот воздух, что между концами крыльев и ее грудью, и это напряжение воздуха поднимает птицу ввысь.

130

*243. V.U.6v.

Когда птица находится на ветре, повернув клюв и грудь к ветру, тогда птица таким ветром могла бы быть опрокинута, не опускай она хвоста и не получай большого количества ветра внутрь него; и делая так, невозможно быть опрокинутой. Доказывается это 1-й «Механических Элементов», которая показывает, как вещи, приведенные в равновесие, будучи ударяемы по ту сторону центра их тяжести, гонят вниз противоположные части, расположенные по эту сторону названного центра. Так, пусть будет количество [поверхность] птицы def и центр ее вращения пусть будет с, и ветер, ее ударяющий — abde и bсef; я утверждаю, что большее .количество ветра ударяет в ef, хвост птицы, по ту сторону центра вращения, нежели в de, по эту сторону названного центра; и по этой причине вышеназванная птица опрокинуться не может, — в особенности, если ставит крылья к ветру ребром.

И если птица эта будет под ветром вдоль, она находится в опасности быть перевернутой

ветром, если сразу же не поднимет хвоста вверх. Доказывается это так: пусть длина птицы будет dnf, п — центр ее вращения; я утверждаю, что dn испытывает удары большего количества ветра, нежели nf; и по этой причине dn будет повиноваться течению ветра, уступая ему место, и уйдет вниз, поднимая птицу в положение равновесия.

*244. V.U.1Or.

Когда ветер снизу ударяет птицу под ее полетом, от центра ее тяжести в сторону этого ветра, тогда птица эта повернется хребтом к ветру;

и при ветре более сильном снизу, чем сверху,

131

птица перевернулась бы, если б не сумела сразу же подобрать под себя нижнее крыло и развернуть крыло верхнее; и таким образом выравнивается она и возвращается в положение равновесия.

Доказывается так: пусть будет крыло, подобранное под птицу — ас, а крыло раскрытое — ab; утверждаю, что в таком же отношении будут силы ветра, ударяющие в оба крыла, в каком находятся их длины, т. е. ab и ас. Правда, что с более широко, чем b; но оно настолько близко к центру тяжести птицы, что оказывает небольшое сопротивление в сравнении с b.

Но когда птица испытывает удары под ветром , в одно из своих крыльев, тогда возможно, что ветер ее опрокинет, если бы немедленно после того, как она повернулась грудью к ветру, не простирала бы она к земле противоположного крыла и не сокращала бы крыла, которое сначала испытывало удары ветра и которое остается выше; так она сможет вернуться в положение равновесия. Доказывается это 4-м [положением] 3-й [книги], а именно, что тот предмет одолевается, который поражаем большей силой; и еще 3-м 3-й, а именно: та опора меньшее оказывает сопротивление, которая более удалена от места своего прикрепления; и еще 4-м 3-й: из ветров равной силы [скорости] тот будет большей силы, который будет большей массы, и тот будет ударять большей массой, который встречает

больший предмет.

245. V. U. 13 r.

Когда птица хочет внезапно повернуться на одном из своих боков, тогда она быстро толкает конец крыла этой стороны к хвосту, и так как всякое движение стремится к своему сохране-

132

нию, или: всякое движущееся тело движется постоянно, пока импульс силы его движителя в нем сохраняется, то, следовательно, движение такого крыла, стремительно повернутого к хвосту, сохраняя еще в своем конце часть названного импульса, само по себе не имея возможности продолжать начатого уже движения, становится способным двигать с собою всю птицу до тех пор, пока не исчерпается импульс приведенного в движение воздуха.

246. V. U. 13 r.

Хвост, толкаемый своей лицевой стороной и ударяющий по ветру, заставляет двигаться птицу внезапно в противоположном направлении.

247. V.U.12r.

Когда птица летит, махая крыльями, она не вытягивает крыльев вполне, потому что концы крыльев слишком были бы удалены от рычага и сухожилий, их движущих. .

Если при спуске птица этими крыльями будет отгребать назад, то получит быстрое движение, и происходит это оттого, что крылья ударяют по воздуху, который все вновь и вновь устремляется за птицей заполнять ту пустоту, откуда она уходит.

*248. V.U.14v.

Большой палец п руки тп есть тот, который, когда рука опускается, опускается более, чем рука, так что закрывает и преграждает выход потоку воздуха, сжатого опусканием руки, отчего в этом месте воздух сгущается и противится гребле крыльев; и поэтому сделала природа в этом большом пальце столь крепкую кость,

133

с которой соединены крепчайшие сухожилия и короткие перья большей силы, нежели прочие перья на крыльях птиц, потому что ими птица держится на сгущенном воздухе всей мощью крыла и всей своей силой, ибо это есть то, посредством чего птица движется вперед; и палец этот ту же роль играет в отношении к крыльям, что когти у кошки, когда она влезает на деревья.

249. V. U. 14 v.

Второй руль помещен на противоположной стороне, за центром тяжести птицы, и это — хвост ее, который, будучи ударяем ветром снизу и находясь за названным выше центром, вызывает опускание птицы передней частью. И если хвост этот испытывает удары сверху, то птица передней частью поднимается. И если хвост этот несколько выкручивается и ставит наклонно свою нижнюю поверхность к правому крылу, то передняя часть птицы

поворачивается в правую сторону. И если она поворачивает этот наклон нижней стороны хвоста к левому крылу, то она повернется передней частью в левую сторону, и в обоих случаях птица опустится.

Но если хвост в наклонном положении будет испытывать удары ветра с верхней поверхности, то птица повернется, поворачивая медленно хвост от той стороны, куда верхняя поверхность хвоста обращена своим наклоном.

250. V. U.9 v.

Как величина крыла не вся используется при давлении воздуха; что это так, видишь ты из того, что промежутки между главными перьями гораздо шире, нежели самая ширина перьев; следова-

134

тельно, не клади ты, изобретатель летательных снарядов, в основу своих вычислений всей величины крыла, и замечай разнообразие крыл у всех летающих существ.

251. С. А 377 v. b.

Чтобы увидать летание четырьмя крыльями, пойди во рвы Миланской крепости и увидишь черных стрекоз (pannicole).

252. V.U.I7 r.

Если скажешь, что сухожилия и мускулы птицы несравненно большей силы, чем

сухожилия и мускулы человека, принимая во вни^ мание, что все мясо стольких мускулов и мякоть груди созданы ради пользы и увеличения движения крыльев, с цельной костью в груди, сообщающей величайшую силу птице, с крыльями, целиком сотканными из толстых сухожилий и других крепчайших связок хрящей и крепчайшей кожи с разными мускулами; то ответ на это гласит, что такая крепость предназначена к тому, чтобы иметь возможность сверх обычной поддержки крыльев удваивать и утраивать движение по произволу, дабы убегать от своего преследователя или преследовать свою добычу; ибо в этом случае надобно ей удваивать и утраивать свою силу и, сверх того, нести в своих лапах такой груз по воздуху, каков вес ее самой; как видно это на примере сокола, несущего утку, и орла, несущего зайца, прекрасно показывающем, откуда такой избыток силы берется; но для того, чтобы держаться самому и сохранять равновесие на крыльях своих и подставлять их течению ветров и поворачивать руль на своем пути, потребна ему сила небольшая и достаточно малого движения кры-

135

льев, и движения тем более медленного, чем птица больше.

И у человека тоже запас силы в ногах — больший, чем нужно по его весу; и дабы убедиться, что это так — поставь человека на ноги на берег и потом замечай, на сколько отпечаток его ног уходит вглубь. Затем поставь ему другого человека на спину, и увидишь, на сколько глубже уйдет он. Затем сними человека со спины и заставь подпрыгнуть вверх — насколько можно — найдешь, что отпечаток его ног более углубился при прыжке, нежели с человеком на спине; следовательно, здесь в два приема доказано, что у человека силы вдвое больше, чем требуется для поддержания его самого.

253. C.A.381v.a.

Посмотри на крылья, которые, ударяясь о воздух, поддерживают тяжелого орла в тончайшей воздушной выси, вблизи стихии огня, и посмотри на движущийся над морем воздух, который, ударяя в надутые паруса, заставляет бежать нагруженный тяжелый корабль; на этих достаточно веских и надежных основаниях сможешь ты постигнуть, как человек, преодолевая своими искусственными большими крыльями сопротивление окружающего его воздуха, способен подняться в нем ввысь.

254. С. А. 45 r. а.

Сделаешь анатомию крыльев птицы, вместе с мускулами груди, движущими эти крылья.

И сходное сделаешь у человека, дабы показать возможность, имеющуюся в человеке, держаться по желанию в воздухе при помощи взмахов крыльями.

136

255. B.83v.

Наружный край винта должен быть из проволоки толщиной с веревку, и от окружности до середины должно быть восемь локтей.

Я говорю, что когда прибор этот, сделанный винтом, сделан хорошо, т. е. из полотна, поры которого прокрахмалены, и быстро приводится в вращение, — что названный винт ввинчивается в воздух и поднимается вверх. В качестве примера беру я широкую и тонкую линейку, которая стремительно быстро бросаема в воздух, ты увидишь тогда, что твоя рука движется в направлении пересечения с названной доской. Сделай, чтобы арматура вышеназванного [полотна] была изготовлена из тонких длинных трубок. Можно сделать себе маленькую модель из бумаги, ось которой — из тонкого листового железа, закручиваемая с силой, и которая, будучи отпущена, приводит в вращение винт.

256. G.A381v.a.

Когда у человека есть шатер из прокрахмаленного полотна, шириною в 12 локтей и выши-

137

ною в 12, он сможет бросаться с любой большой высоты без опасности для себя.

257. V.U.I 6 r.

Помни, что птица твоя должна подражать не иному чему, как летучей мыши, на том основании, что ее перепонки образуют арматуру или, вернее, связь между арматурами, т. е. главную часть крыльев. И если бы ты подражал крыльям пернатых, то [знай, что] у них, из-за того что они сквозные, — более мощные кости и сухожилия, т. е. перья их друг с другом не соединены и сквозь них проходит воздух. А летучей мыши помогает перепонка, которая соединяет целое и которая не сквозная.

258. B.74v.

Этот прибор испытаешь над озером и наденешь в виде пояса длинный мех, чтобы при

падении не утонул ты.

277. W.An.V,25r.

СОЛНЦЕ НЕ ДВИЖЕТСЯ.

278. F.8v.

Говорит Эпикур, что солнце такой величины, какой кажется, и кажется оно в фут, и

таким должны мы считать его. Следовало бы, что когда луна затмевает солнце, солнце не превосходило бы ее величиной, как это оно [однако] делает: следовательно, луна, будучи меньше солнца, была бы меньше, чем в фут, и, соответственно, когда мир наш затмевает луну, он оказался бы меньше дюйма, потому, если солнце—в фут, и земля наша отбрасывает пирамидальную тень к луне, необходимо светлому,

148

причине теневой пирамиды, быть больше непрозрачного тела, являющегося причиной этой пирамиды.

279. F.IO r.

Измерь, сколько солнц уместилось бы в пути его за 24 часа. Сделай круг и поверни его к югу, как солнечные часы, и поставь палочку посредине, так, чтобы длина ее направлялась к центру этого круга, отметь тень, которую солнце образует от этой палочки на окружности этого круга, скажем, an, измерь, сколько раз эта тень содержится в окружности круга, — и столько раз солнечное тело будет содержаться в двадцатичетырехчасовом своем пути. И будет здесь видно, правильно ли говорил Эпикур, что солнце такой величины, какой кажется; принимая, что диаметр солнца равен футу и что солнце это содержится 1000 раз в своем 24-часовом, пути — путь его был бы 1000 футов, т. е. 500 локтей, что равно 1/6 мили. Итак, при движении солнца в течение дня и ночи была бы пройдена 1/6 часть мили, и эта

достопочтенная солнечная улита делала бы 25 локтей в час.

280. F.б г.

Быть может, Эпикур видел, что тени колонн, отбрасываемые на противолежащие стены, равны диаметру колонны, от которой подобная тень падает; так как схождение теней

параллельно от начала до конца, он считал себя вправе полагать, что и солнце является началом такой параллели и что, следовательно, оно не толще, чем такая колонна, — не замечая, что такое уменьшение тени будет неощутимо из-за дальнего расстояния солнца.

Если бы солнце было меньше земли, то звезды

149

большей части нашей гемисферы были бы без света. Против Эпикура, говорящего: так велико солнце, каким оно кажется.

281. С. А.151 v. a.

Если у тебя будет расстояние солнца, будет у тебя и его величина; для этого избери час

полдня в равноденствие, когда день имеет 12 часов, или пусть даже будет время какое угодно, лишь бы измерил ты путь солнца за один час, и посмотри, сколько солнц содержится в пути одного часа, и затем умножь на 24, в каковые 24 часа солнце совершает полный круг.

И чтобы узнать, сколько солнц содержится в пути, который оно совершает за час, сделай так: поставь палочку и сделай подобие старинных солнечных часов и заметь тень палочки при ее возникновении, где она резче всего, и отметь границы одного часа, затем посмотри:

сколько раз такая тень будет содержаться в этом промежутке часа, столько раз солнце будет содержаться в пути одного часа, и высчитай все мили круга, совершаемого солнцем в 24 часа, и если тень содержится в названном часе 20 раз, ты скажешь, что 20 теней на протяжении 24 часов дают 480 солнц в течение всего пути его днем и ночью: отсюда, имея расстояние, ты получишь радиус этого круга, и затем диаметр, и затем истинное число миль круга и истинный диаметр и тем самым истинные размеры его тела.

282. F.34v.

Они говорят, что солнце не горячо, потому что не имеет цвета огня, а гораздо более бело и светло. И им можно ответить, что когда расплавленная бронза более горяча, она более

150

походит на цвет солнца, и когда горяча менее, имеет более цвет огня.

283. F.85v.

Доказательство, что солнце по природе своей горячо, а не холодно, как уже говорилось.

Вогнутое зеркало, будучи холодным, когда принимает лучи огня, отражает их более горячими, чем этот огонь.

Стеклянный шар, наполненный холодной водой, посылает от себя лучи, от огня получаемые, еще более горячими, чем этот огонь.

Из двух этих опытов следует, что такие теплые лучи, идущие от зеркала или шара с холодной водой, будут теплыми сами (per virtu), а не потому, что такое зеркало или шар теплы; и сходное происходит в этом случае с солнцем, проходящим сквозь эти тела, которые оно греет само (per virtu). И поэтому сделали они заключение, что солнце не горячо. Хотя теми же приведенными опытами доказывается, что солнце весьма горячо, — названным опытом с зеркалом и шаром, которые, будучи холодны, поглощая тепловые лучи огня, делаются от лучей горячими, так как первая причина горяча; и сходное случается с солнцем, которое, будучи горячим, при прохождении по подобным холодным зеркалам отражает большой жар.

Не блеск солнца греет, но его естественное тепло.

284. F.86 r.

Проходят солнечные лучи холодную область воздуха и не меняют природы, проходят сквозь полные холодной воды стекла и природы своей не утрачивают, и по какому бы прозрачному пространству ни проходили они; все равно буд-

151

то проходят они сквозь такое же количество воздуха.

И если хочешь ты [думать], что холодные лучи солнца усваивают себе жар огня, проходя сквозь его стихию, как усваивают они цвет стекол, сквозь которые проходят, то отсюда следовало бы, что при прохождении холодной области они усваивали бы этот холод [уже] после вобрания названного тепла и таким образом холод уничтожал бы тепло, почему солнечные лучи до нас достигали бы лишенные тепла. Так как это опытом не подтверждается, то мнение, будто солнце холодно, — суетно.

А если бы ты сказал, что холод, который минуют пламенные солнечные лучи, несколько умеряет чрезмерный жар подобных лучей, то отсюда следовало бы, что на высоких вершинах Кавказа, скифского горного хребта, большая ощущалась бы жара, чем в долинах, так как гора эта выше срединной области воздуха, отчего вблизи вершины никогда нет облаков и ничего не рождается.

И если скажешь, что подобные солнечные лучи придвигают к нам стихию огня, сквозь который проходят, то этого допустить нельзя, ибо пространственное движение такого луча в воздухе не происходит вне времени, в особенности если оно [солнце] является у горизонта, где солнце удалено от нас на 3500 миль больше, чем при нахождении в середине нашего неба; и поступай оно так, оно охлаждало бы противолежащую часть того огня, сквозь который проходит.

285. К. 1r.

Теплота — причина движения влаги, а холод ее останавливает, как видно это в холод-

152

ной области, останавливающей в воздухе облака.

Где жизнь, там теплота; где жизненное тепло, там движение влаги.

286. W. An. IV, 13 r.

Тепло дает жизнь всякой вещи, как показывает тепло курицы, которое мало-помалу дает жизнь и начало цыплятам, а солнце, когда возвращается, производит цветение и животворит все плоды.

287. W. An. III,7 r.

Рождение цыплят достигается при помощи огненных печей.

288. А. 56 r.

Теплое является ли причиной движения влаги и холодное останавливает ли ее.

Доказывается это прежде всего холодной областью, которая останавливает увлекаемые теплой стихией облака. В части же доказательства, что теплое увлекает влагу, доказывается это так: нагрей склянку и помести в сосуд горлышком вниз и положи туда раскаленный уголь и увидишь, что влага, устремляясь к теплу, поднимается, наполнит склянку водою, и заключенный воздух выйдет через горлышко этой склянки; также, если возьмешь намоченную ткань и будешь держать у огня, увидишь, что влага этой ткани покинет свое место и устремится к огню; и та часть влаги, которая будет наименее вещественной, поднимается вверх, увлекаемая близостью огня, который по своей природе поднимается в область стихии своей. Так и солнце увлекает влагу ввысь.

153

289. А. 55 v.

Ясно можно видеть, что поверхность океана, за исключением [случая] бури, находится на одинаковом расстоянии от центра земли и что вершины гор удалены от этого центра тем более, чем более возвышаются они над поверхностью моря. Следовательно, если тело земли не имело бы сходства с человеком, невозможно было бы, чтобы вода моря, будучи гораздо ниже гор, чтобы могла она по природе своей подняться до вершины гор. Почему надобно думать, что та же причина, что удерживает кровь в верхней части человеческой головы, та же самая причина держит воду на вершинах гор.

О ЗВЕЗДАХ

311. F.57r.

ЗВЕЗДЫ ИМЕЮТ ЛИ СВЕТ ОТ СОЛНЦА

ИЛИ СОБСТВЕННЫЙ

Они говорят, что свет у звезд — собственный, ссылаясь на то, что если бы у Венеры и Меркурия собственного света не было, то, оказываясь между глазом нашим и солнцем, они солнце затемняли бы настолько, насколько заслоняют его для нашего глаза. И это неверно, ибо доказано, что источник тени, будучи помещен в источнике света, окружается и покрывается весь боковыми лучами прочей части этого источника света и так оказывается невидимым. Так доказывается, что когда солнце видимо сквозь ветви растении без листьев на большом расстоянии, то ветви эти никакой части солнца не закрывают для наших глаз. То же случается с названными выше планетами, которые, хотя бы сами и были без света, никакой, как сказано, части солнца для нашего глаза не закрывают.

`Второе доказательство. Говорят они, что звезды кажутся ночью тем светлее, чем они выше; и что если бы не было у них собственного света, то отбрасываемая землей тень, находящаяся между ними и солнцем, затемнила бы их, так что ни им не было бы видно, ни они не видны были бы солнечному телу. Но они не приняли во внимание, что пирамидальная тень луны не достигает многих звезд, достигая которых, пирамида настолько уменьшается, что закрывает небольшую часть тела звезды, а остальная освещается солнцем.

168

309. F.25 v.

Сначала определи глаз, затем покажи, как мерцание какой-нибудь звезды доходит до глаза, и почему мерцание этих звезд больше у одной, чем у другой, и как лучи звезд рождаются от глаза. И я говорю, что, будь мерцание звезд, как оно кажется, в звездах, такое мерцание казалось бы такого протяжения, каково тело этой звезды, и, следовательно, если она больше земли, то такое движение, совершающееся мгновенно, оказалось бы [достаточно] быстрым, чтобы удвоить величину такой звезды; затем докажи, как поверхность воздуха, в соседстве огня, и поверхность огня у его пределов, суть те, проникая которые, солнечные лучи приносят подобие небесных тел, больших — при их восходе и закате, и малых, когда они посреди неба.

313. С.8 r.

Форма светящегося тела, хотя бы и причастная длине, на далеком расстоянии покажется телом круглым.

Доказывается это светом свечей, который, хотя и длинный, на далеком расстоянии кажется круглым. И то же случиться может со звездами, которые, хотя бы и были рогаты, как луна, на далеком расстоянии покажутся круглыми.

169

О ЗРЕНИИ И СВЕТЕ.

О ПРЕОДОЛЕНИИ РАССТОЯНИЙ.

О ГЛАЗЕ

314. С. А. 190 r.

Сделай стекла для глаз, чтобы видеть луну большой.

315. В. 6 r.

Если ты остановишь свой корабль и приложишь конец рупора к воде, а другой конец к уху, то услышишь корабли, которые плывут на далеком расстоянии от тебя. И то же сделаешь, приставив названный конец рупора к земле, и услышишь, кто проходит далеко от тебя.

*316. С. А. 244 r.

Доказательство того,, как очки помогают зрению. Пусть а и Ь будут очками, а с и d — глазами. К старости предмет, который они привыкли видеть в е без труда, сильно отклоняя оси от прямой линии зрительных нервов, [не может быть более видим так близко]. По причине старости способность эта отклонять оси ослабевает, так что становится невозможно поворачивать глаз без большой боли, и тогда делается необходимым дальше отодвигать предмет, т. е. из е в f, где можно видеть его лучше, но не в мелочах. И вот, когда между глазами и предметом помещены очки, он делается хорошо видимым на расстоянии юности, т. е. в е.

170

Это так потому, что изображение приходит к глазу сквозь сложную среду — и редкую, и плотную: редкую — в отношении воздуха, находящегося между предметом и очками, плотную — в отношении толщины стекла самих очков. Поэтому направление изображения отклоняется при движении его сквозь стекло и поворачивает линию ad так, что предмет видим в е, как если бы находился он в f с тем преимуществом, что не нужно отклонять оси глаза от его зрительного нерва и что ввиду близости предмет может быть видим и распознаваем лучше в е, чем в f , в особенности, если он незначительных размеров.

317. C.A.9v.b.

Как сделать свет прекрасным и большим.

318. G.41r.

Лампа, фитиль которой поднимается настолько, насколько опускается масло. И происходит это потому, что колесо, которое изображает рисунок, держится на масле, и по мере того, как масло опускается, опускается колесо и, опускаясь, вращается вокруг своей оси посредством нити, наматывающейся вокруг его полюса, и зу-

171

бья колеса толкают вверх зубчатую рейку, в которой находится фитиль.

319. Triv.6v.

Возьми лист бумаги и сделай отверстия острием и в эти отверстия смотри на солнце.

320. D.8 r.

Как предметы посылают свои изображения или подобия, пересекающиеся в глазу в водянистой влаге, станет ясно, когда сквозь малое круглое отверстие изображения освещенных

предметов проникнут в темное помещение; тогда ты уловишь эти изображения на белую бумагу, расположенную внутри указанного помещения неподалеку от этого отверстия, и увидишь все вышеназванные предметы на этой бумаге с их собственными очертаниями и красками, но будут они меньших размеров и перевернутыми по причине упомянутого пересечения. Такие изображения, если будут исходить от места, освещенного солнцем, окажутся словно нарисованными на этой бумаге, которая должна быть тончайшей и рассматриваться с обратной стороны, а названное отверстие должно быть сделано в маленькой, очень тонкой железной пластинке.

172

321. D.3v.

Глаз, воспринимающий через очень маленькое круглое отверстие лучи предметов,

расположенных за отверстием, воспринимает их всегда перевернутыми, и тем не менее зрительная сила видит их в том месте, где они действительно находятся. Происходит это оттого, что

названные лучи проходят через центр хрусталика, находящегося в середине глаза, и затем

расходятся по направлению к задней его стенке. На этой стенке лучи располагаются, следу

предмету, их вызвавшему, и передаются оттуда по ощущающему органу общему чувству, которое о них судит. Что это так, доказывается следующим образом: сделай острием иглы маленькое отверстие в бумаге и рассматривай сквозь него расположенные по ту сторону предметы. Если двигать между глазом и бумагой иглу сверху вниз, то по ту сторону отверстия движение иглы будет казаться противоположным ее действительному движению. Причина этого в том, что, если игла между бумагой и глазом касается самых верхних линий лучей, она закрывает вместе с тем самые нижние по ту сторону бумаги; и когда игла опускается, то она, наконец, достигает самой нижней линии по эту .сторону бумаги, следовательно, одновременно самой верхней по ту сторону ее.

322. Е. 16 r.

О ГЛАЗЕ

Если глаз, привыкший к тьме, внезапно видит свет, то получает повреждение; почему сразу же закрывается, будучи не в силах этот свет вынести. Случается это потому, что зрачок, желая познать какую-нибудь вещь в привычной темноте, увеличивается в размерах, прилага

173

всю свою силу, чтобы послать воспринимающей способности (impressiva) подобие темных вещей. И когда свет попадает внезапно, то очень значительная часть ранее омраченного зрачка повреждается от внезапно находящего блеска, совершенно противоположного обычной и привычной для глаза тьме, стремясь в ней остаться и не без ущерба для глаза покидая свое состояние.

Можно было бы еще сказать, что боль, испытываемая темным глазом от внезапного света, проистекает от внезапного сокращения зрачка, не бывающего без внезапного касания и трения о чувствительные части глаза. И если хочешь видеть это на опыте, взгляни и всмотрись хорошенько в величину зрачка человека, смотрящего на темное место, затем поставь перед ним свечу, быстро приближаемую к глазу, и увидишь внезапное уменьшение зрачка.

323. D.5r.

Природа пришла на помощь зрительной способности, которая, будучи поражаема

чрезмерным светом, имеет возможность сокращать зрачок глаза и, поражаемая различной темнотой, шире раскрывать это светлое отверстие, наподобие отверстия кошелька. И природа поступает здесь как тот, у кого в помещении слишком много света — закрывающего пол-окна, и больше, и меньше, смотря по надобности; и когда приходит ночь, открывает он все окно, чтобы лучше видеть внутри названного помещения. И природа прибегает здесь к постоянному

выравниванию, непрестанно умеряя и устрояя, увеличивая и уменьшая зрачок, соразмерно названным градациям темноты и света, непрестанно пред ним возникающим.

174

324. К 119 г.

Зрачок глаза расположен в середине роговой оболочки, которая имеет вид части сферы, в середине своего основания содержащей зрачок. Эта роговая оболочка, будучи частью сферы, воспринимает все подобия предметов и через зрачок посылает их внутрь, в место, где совершается зрение. При анатомировании глаза для того, чтобы хорошо разглядеть внутри, не проливая его влаги, надобно положить глаз в яичный белок и прокипятить и укрепить, разрезая яйцо и глаз поперек, дабы средняя часть снизу не пролилась.

325. С. А 119 r. а.

Поскольку глаз есть окно души, она находится в постоянном опасении потерять его, так что если навстречу движется вещь, внезапно внушающая человеку страх, он спешит руками на помощь не к сердцу, источнику жизни, не к голове, убежищу повелителя чувств, не к слуху, не к обонянию или вкусу, но тотчас же к испуганному чувству: не довольствуясь закрыванием глаз веками, смыкаемыми с величайшей силой, и сейчас же отворачиваясь, — так как это еще не ограждает их, — кладет он на них одну руку и другую простирает вперед, образуя защиту от предмета своих опасений. И устроила природа помимо того так, что глаз человеческий сам себя веком [ограждает], дабы, во время сна незащищенный, не мог он быть ничем поврежден.

326. С. А 345 v.

Здесь фигуры, здесь цвета, здесь все образы частей вселенной сведены в точку. Какая точка столь чудесна?

175

О, дивная, изумляющая необходимость, ты понуждаешь своими законами все действия быть кратчайшим путем причастными причин своих.

Это чудеса, которые...

327. С. А345 v.

Поскольку образы предметов находятся все во всем предлежащем им воздухе и все в каждой его точке, необходимо, чтобы образы гемисферы нашей со всеми небесными телами входили и выходили через одну естественную точку, в которой они сливаются и соединяются в взаимном проникновении и пересечении, при котором образы луны на востоке и солнца на западе в такой естественной точке соединяются и сливаются со всей нашей гемисферой.

О, чудесная необходимость, ты с величайшим умом понуждаешь все действия быть причастными причин своих, и по высокому и непререкаемому закону повинуется тебе в кратчайшем действовании всякая природная деятельность! Кто мог бы думать, что столь тесное пространство способно вместить в себе образы всей вселенной? О, великое явление, чей ум в состоянии проникнуть такую сущность? Какой язык в состоянии изъяснить такие чудеса? Явно, никакой. Это направляет человеческое размышление к созерцанию божественному.

328. С. А 119 v. а.

Смотри же, читатель, чему можем мы верить у наших древних, которые хотели определить, что такое душа и жизнь, вещи недоказуемые, тогда как то, что всегда может быть ясно познано и доказа-

176

но опытом, было в течение стольких столетий незнаемо и ложно истолковываемо. Глаз, который столь ясно раскрывает в опыте свое служение, до моих времен был бесчисленными авторами определяем одним способом; я путем опыта нахожу, что он иной.

329. С. 12 г.

Из вещей одинаковой величины, белизны, площади и длины, та, которая имеет поверхность более плоскую, будет казаться больших размеров.

Железо равномерной толщины, раскаленное в одной половине, это доказывает, так как раскаленная его часть кажется более толстой, чем остальная.

330. К 120 [40] v.

Если глаз находится между двумя конями, бегущими к цели параллельным бегом, будет ему казаться, что они бегут, направляясь друг к другу.

Сказанное происходит от того, что изображения коней, запечатлевающиеся в глазу, движутся по направлению к центру поверхности глазного зрачка.

331. *331. К 121 [41] v.

Когда птица летит по линии равновесия, тогда кажется, что чем более она приближается к глазу, тем более поднимается.

Пусть gb будет линия равновесия; птица пусть движется по линии ges и глаз пусть будет п; я говорю, что изображения птицы поднимаются на всех стадиях движения и на всякой стадии высоты в зрачке, так что кажется глазу, будто птица поднимается.

177

332. C.7v.

Глаз более удержит и более сохранит в себе подобия тел светлых, чем темных. Причина та, что сам по себе глаз — высшая темнота, и так как подобное в подобном не выделяется, то ночь и другие темные вещи [не] могут быть сохранены или познаны очами; свет совершенно наоборот, чем более выделяется, тем более изменения и разнообразия вносит в привычную темноту глаза отчего оставляет по себе запечатленным подобие свое.

333. А. 26 v.

Всякое быстро движущееся тело кажется окрашивающим свой путь своим цветом. Молния, раздирающая темные тучи, быстротой движения своего походит на светящегося змея. Дай головне круговое движение, круг ее покажется тебе огненным. Это связано с тем, что впечатление более быстро, нежели суждение. При переходе от света к тени последняя кажется более темной; пока глаз не потерял впечатления света.

334. Т. Р. 243.

Воздушная синева рождается от телесной плотности освещенного воздуха, находящегося между верхним мраком и землею. Воздух сам по себе не обладает качеством запаха, ни вкуса, ни цвета, но вбирает в себя подобия предметов, которые расположены за ним; и тем более прекрасного синего цвета он будет, чем больший будет позади него мрак, если только не будет он слишком большого протяжения и не слишком плотной влажности. И на горах, в которых больше всего тени, видна с далекого расстояния наиболее прекрасная синева, и где она [го-

178

pa] освещена наиболее, там больше показывает она цвет горы, чем цвет синевы, приданной ей воздухом, который располагается меж нею и глазом.

335. F.67v.

О радуге. Радуга порождается ли глазом, т. е. закругленность ее, или солнцем посредством тучи?

Зеркало принимает лишь образы видимых тел, и образы не возникают без этих тел, отсюда, если такая радуга видима в зеркале и к нему стекаются образы, берущие начало в этой радуге, следует, что дуга эта родится от солнца и тучи. [На полях] Если два металлических шара посылают солнечные лучи в темное место, то брызгаемая вода произведет дугу-ириду длинной формы.

Радуга видима в мелких дождях теми глазами, у которых солнце сзади и туча спереди, и всегда воображаемая линия, идущая все прямо от центра солнца, проходя через центр глаза, кончится в центре дуги. И такая дуга никогда не будет видима одним глазом в том же месте, и каком видит ее другой; будет видима она во стольких местах тучи, где рождается, сколько есть глаз, ее видящих. Следовательно, эта радуга вся во всей туче, в которой рождается, и вся в каждом из мест, где может оказаться [видимой], и так будет казаться большей или меньшей, половинной, целой, двойной, тройной.

[На полях] Пусть будет сделано так же с водою, брызгаемою на падающий в темное место солнечный луч, имея солнце сзади, — и также со светом факелов или луны.

354. С. А 84 v. a.

Самая большая волна покрывается различными волнами, которые движутся по стольким различным направлениям, сколько было различных мест, откуда они разошлись.

Самая большая волна покрыта бесчисленными другими волнами, которые движутся в различных направлениях и которые будут тем более или менее глубокими, чем большей или меньшей силой будут произведены.

186

355. Т. A III, 40.

Волна имеет движение отраженное и движение падающее; движение отраженное есть то, которое возникает при образовании волны после удара о предмет, при отражении и подъеме воды к воздуху, — движение, в котором волна приобретает свою высоту.

356. Т. А Ш, 41.

Движение падающее есть то, которое волна совершает от вершины своего подъема до самого низкого своего положения, — движение, которое не вызывается никаким ударом, а исключительно тяжестью, приобретенною водою вне своей стихии.

357. F.25v.

Чем выше волны моря по сравнению с обычной высотой его водной поверхности, тем ниже дно впадин, находящихся меж этими волнами. И это потому, что большое падение больших волн производит большие углубления впадин.

187

О ДВИЖЕНИИ ВОДЫ И РЕЧНЫХ СООРУЖЕНИЯХ

358. А 63v.

Воды, ударяющиеся о берега рек, ведут себя подобно мячам, ударяющимся о стены, — отскакивающим от них под углами, равными углам падения, и ударяющимся о противоположные поверхности стен.

359. Н1.35v.

Та часть дна или берега, которая стоит под более прямым углом к прямому течению вод, будет более разрушаема текущей водой.

360. F. 65 r.

Где вода быстрее, там она более размывает дно, о которое трется.

Где вода становится уже, там становится быстрее и, по сказанному, более размывает дно.

361. I2, 34v.

О способе давать направление рекам с медленным течением. Поскольку река чем прямее, тем делается быстрее и сильно размывает и разрушает берег и дно, постольку такие реки приходится сильно расширять, или же пускать реку многими излучинами, или делить ее на многие ветви. И если из-за многих излучин река сделалась бы медленной и тинистой, из-за многих своих излучин, тогда должен бы ты так ее направить, чтобы воды получили достаточное движе-

188

ние и не производили бы разрушения берегов. И если будет вымоина около какого-нибудь берега, тогда такое место должно заполнять плетенкой с хворостом и щебнем, дабы река не размывала [этого места] при движении [своем] под берегом, и, обрушив его, не должна была бы затем сделать изгиб во владении твоем или вилле и туда направить свое течение.

362. С. А 307 r. b.

Вот способ очистить гавань. У плуга тп спереди будут острия наподобие лемехов и ножей, и это позволяет названному плугу забирать много ила, и сзади будет он изрешечен отверстиями, дабы не оставалась вода в этом ящике; и названный плуг доставят на барке в то место, где нужно рыть, и когда попал он на дно, то ворот b подтянет его под воротя, а названный ворот а поднимает его полным вверх к оси своей, так что туда может подплыть барка и выбрать ил из плуга, дно которого может открываться, выгружая ил в стоящую под ним барку.

189

363. E.75v.

Орудие для копки земли. Расчет мощности здесь теперь не дается, но следует тебе, читатель, понять, что это имеет выгоду, происходящую от сокращения времени, сокращения времени, проистекающего из того, что орудие, перемещающее землю снизу вверх, способно перемещать ее и никогда не поворачиваться назад. Говорит противник, что в этом случае нужно столько же ворочать и без пользы ходить по кругу, сколько и при отодвигании назад, одновременно с движением вперед. Но даже если промежутки лишнего времени, приходящиеся между временем полезным, одинаковы в этом и всех прочих изобретениях, надобно здесь искать способа, как израсходовать время с возможно более мощным и производительным действием, что и заставит нас найти машину, забирающую больше грунта.

Рукоятка п вращает небольшое колесо, и это колесо вращает зубчатое колесо/ а это колесо/ соединено с крестом ящиков, вмещающих выгружаемую в лодки землю болота. Обе веревки mfw. mb наматываются на вал/и двигают орудие с обеими лодками в сторону т, и эти веревки для цели этой весьма полезны. Вал легко может опускаться настолько, насколько нужно опуститься колесу, чтобы углубить воду болота.

190

364. В. 79 v.

А будет ящик, который можно открывать и опорожнять, в котором можно делать отливку из мелкого речного песка и извести. Их [т. е. камни] сушат на земле и потом кладут один на другой в воду, чтобы задержать стремительные удары водяных волн.

365. R953.

Среди могучих причин земных бедствий кажется мне, что реки с опустошительными наводнениями занимают первое место; и не огонь, как думают некоторые, ибо огонь прекращает разрушительное свое действие там, где для него нет больше пищи. Движение воды, поддерживаемое наклоном долин, кончается и умирает в самом низком месте долин. Но огонь производится горючим материалом, а движение воды — склоном;

горючий материал не образует одного целого, и бедствие постигает разные и обособленные места; наклон долин — один, и общим становится бедствие, с опустошающим бегом рек, которые вместе с долинами кончатся в море, — общей низине и единственном покое кочующих речных вод.

А каким языком и какими словами смогу передать я и пересказать ужасные опустошения, невероятные обвалы, неотвратимые хищения, произведенные разливом горных рек? Как смогу сказать я? Конечно, не чувствую себя способным к такому изъяснению; но с той поддержкой, которую оказывает мне опыт, постараюсь я описать способ опустошения. Против этих вышедших из берегов рек бессильна всякая человеческая защита...

191

ВОДА И ЖИЗНЬ ЗЕМЛИ. ПРОШЛОЕ ЗЕМЛИ.

МОРЕ И ОБЛАКА

366. Br.M.236v.

Вода есть именно то, чему положено быть жизненной влагой этой чахлой земли, и та сила, что движет ее по разветвленным ее жилам, наперекор естественному движению тяжелых предметов, есть именно та, что движет влаги во всех видах одушевленных тел. Ведь вода, к величайшему удивлению ее наблюдателей, поднимается из последней глубины моря до высочайших вершин гор и, изливаясь по прорвавшимся жилам, возвращается вниз к морю, и снова быстро вздымается и возвращается к указанному уже схождению, то обращаясь от внутренних частей к внешним, то от нижних к вышележащим, то в естественном движении опускаясь долу, то сливаясь в постоянном круговращении, движется она, обращаясь по земным проходам.

367 К.2 r.

Вода — возница природы, изменяющая почву и несущая к... большую часть... удваивает...

368. Leic.6v.

Река, что выходит с гор, отлагает большое количество крупных скал на своем береговом песке, которые сохраняют еще часть своих углов и ребер; и в процессе течения приносит она камни с более стертыми углами, т. е. боль-

192

шие камни делает меньшими; и ниже откладывает крупную гальку, а затем мелкую, потом идет крупный песок, а за ним мелкий; после чего следует грубый ид, за ним - более тонкий, и так, продолжая, вбивает она в море мутную от песка и ила воду: песок отлагается на морском берегу из-за отхода соленых волн, и следует ил такой тонкости, которая равняется природе воды: он поверх морского ила не остается, а сходит обратно с водной из-за своей легкости, ибо, образовавшись из перегнивших листьев и других легчайших вещей, он таков, что, по сказанному, имеет почти природу воды; затем, в затишье, отлагается он и остается на дне моря, где из-за тонкости своей уплотняется и противостоит благодаря своей гладкости проходящим над ним волнам, и здесь находятся раковины, и это белая глина для выделки горшков.

369. F.11 r.

Если бы земля антиподов, поддерживающая океан, поднялась и выступила достаточно из моря, оставаясь Почти ровной, каким образом могла бы она потом, с течением времени, образовать горы и долины, и камни различных пластов? Ил, или вернее песок, — там, откуда стекает вода, - оголяясь после разлива рек, учит нас ответу вопрос. Вода, стекающая к морю с выступившей земли, когда земля эта в достаточной мере поднялась над морем, будь даже земля почти ровной, эта вода стала бы образовывать разное ручьи в более низких частях этой равнины и так, начав размывать, сделалась бы преемником других окрестных вод: и таким путем она по всей длине своей увеличивалась бы вширь и вглубь, при постоянном

193

росте вод, — до тех пор, пока вся вода не стекла бы, а подобные углубления не сделались затем руслом потоков, принимающих в себя дождевые воды; и так текли бы они, размывая берега этих рек, пока земля между этими реками не превратилась бы в острые горы, а. когда вода стекла бы, то холмы эти начали бы высыхать и образовывать камни пластами, — большими или меньшими, в зависимости от грубости ила, который реки несли в эти моря своими разливами.

370. Br.M.156r.

Пример молнии из туч. О, могущественное и некогда одушевленное орудие искусной природы, тебе не достаточно больше твоих сил, тебе должно покинуть спокойную жизнь и повиноваться законам, которые бог и время даровали природе-матери.

О, сколько раз видимы были испуганные стаи дельфинов и больших тунцов, бегущих от твоей безбожной ярости, и ты быстрым трепетом крыл и раздвоенным хвостом, разя перунами, рождал в море внезапную бурю, с великими крушениями и потоплением кораблей, с большими волнами, — наполняя обнажившиеся прибрежья испуганными и смятенными рыбами, вырывавшимися от тебя и остававшимися после ухода моря на месте: добычей соседних народов, изобильной и богатой.

О время, скорый истребитель сотворенных вещей, сколько королей, сколько народов ты уничтожило, и сколько перемен государств и различных событий воспоследовало с тех пор, как чудесная форма этой рыбы здесь умерла в пещерных и извилистых недрах. Ныне разрушенная всепобеждающим временем, ты терпе-

194

ливо лежишь в этом отовсюду замкнутом месте; иссохшим и обнажившимся скелетом образовала ты костяк и подпору расположенной над тобою горе.

371. . Leic.31r.

Поскольку вещи гораздо древнее письменности, неудивительно, если в наши дни нет писания о том, что названные моря покрывали столько стран, и если все же какое писание и объявилось бы — войны, пожары, наводнения, перемены в языках и законах истребят всю древность; с нас, однако, достаточно, что свидетельства возникших в соленой воде вещей находимы на высоких горах, вдали от морей, бывших когда-то.

372. C.Al60v.a.

Скал нет там, где не было моря или озера.

373. Leic.8v.

Если скажешь, что раковины, которые встречаются в наше время в пределах Италии далеко от морей на такой высоте, что это — от потопа, который их здесь оставил, то я отвечу тебе, поскольку ты веришь, что воды потопа превзошли высочайшую гору на 7 локтей, как написал тот, кто их вымерил: такие раковины, которые всегда живут возле морских берегов, должны были остаться на самом верху этих гор, а не только несколько выше их подножия, повсюду на одинаковой высоте, слой за слоем.

И если ты ответишь, что такие раковины стремятся остаться у морского прибрежья и что при подъеме воды на такую высоту раковины покинули первоначальное свое местопребывание и следовали за прибывающей водой до са-

195

мого высокого ее уровня, то на это ответ гласит, что ракушка — животное с движением не более быстрым, чем улитка вне воды, и даже несколько более медлительное, ибо она не плавает, а делает борозду в песке и при помощи краев этой борозды, на которую опирается, за день пройдет от 3 до 4 локтей; следовательно, двигаясь так, от Адриатического моря до Монферрато в Ломбардии, отстоящего на 250 миль, она не пройдет в 40 дней, как сказал тот, кто исчислил это время.

И если ты скажешь, что волны унесли их туда, то они из-за своей тяжести не могли бы держаться иначе, как на дне, и если ты мне и этого не уступишь, согласись, по крайней мере, что они должны были бы остаться на вершинах самых высоких гор и в заключенных меж гор озерах, каковы Лаго ди Ларио, Мад-жоре, Комо, Фьезоле, Перуджиа и подобные им.

Вода смежных морей образует водную сферу, которая в качестве центра своей поверхности имеет центр мира, но не в качестве центра своей тяжести, потому что во многих местах она большой глубины, а во многих — незначительной, почему, не будучи однородной по толщине, не однородна она и по весу. Но так как та вещь более высока, которая более удалена от центра мира, то подобная поверхность, не находясь в движении, нигде не сможет оказаться с одной частью выше другой, ибо более высокая часть воды всегда ищет заполнить собою часть, лежащую ниже.

Если потоп прошел, как говорят, по горам нашего полушария, то он, без сомнения, образовал большую тяжесть на нашей обитаемой стороне, нежели на стороне антиподов, и, следова-

196

тельно, приблизил ее к центру земли больше, чем была она раньше; а противоположную часть от этого центра более отдалил, почему названный выше потоп затопил более, чем затопил бы, если бы не приобрел на этой стороне такой тяжести.

И если скажешь, что раковины были носимы волнами, будучи пусты и мертвы, то я скажу, что там, куда попали мертвые, они не отделены от живых, и что в названных горах обретаются только живые, которые узнаются по парным створкам и находятся в ряду, где нет ни одной мертвой; немного же выше встречаются места, куда волны выбросили всех мертвых, с раскрытыми створками, и это около тех мест, где реки низвергались в моря на большую глубину — как Арно, который падал с Гольфолины близ Монтелупо и оставил там гравий, который и теперь еще виден и который снова уплотнился и образовал из камней разных стран, природы, цветов и твердости конгломерат: немногом далее песчаный конгломерат превратился в туф, там, где река поворачивала в Кас-тель Фиорентино, еще дальше отложился ил, в котором жили ракушки и который наслаивался рядами, по мере того, как потоки изливались мутным Арно в это море; и время от времени поднималось дно моря, рядами выводя на свет эти раковины, как наблюдается это в лощине Гонцолийского холма, размытой рекой Арно, подтачивающей его подножие: в этой лощине ясно видны вышеназванные ряды раковин в голубоватом иле, и там же находятся и всякие [другие] вещи моря. И суша нашего полушария поднялась настолько выше обычного, насколько облегчилась от воды, ушедшей от нее по лощине Кальпе и Абила, и поднялась

197

еще настолько же, потому что вес воды, которой она лишилась, прибавился к весу земли, обращенной к другой гемисфере. И если бы раковины были носимы мутным потопом, то они, разлученные друг от друга, были бы перемешаны в иле и не располагались бы последовательными рядами и слоями, как видим мы это в настоящее время.

Форма стихий

О формах стихий и прежде всего против отрицающих мнение Платона и утверждающих, что если б эти стихии облекали одна другую, имея форму, допускаемую Платоном, то они производили бы пустоту друг меж друга, что неверно, — и здесь я это доказываю; но этому нужно предпослать некое заключение. Нет необходимости, чтобы одна из стихий,

210

облекающая другую, была одинаковой толщины во всей своей массе между частью облекающею и облекаемою. Мы видим, что сфера воды — явно разной толщины от поверхности своей до дна; и хотя бы она не облекала землю кубической формы, т. е. восьмиугольной, как хочет Платон, облекает она землю, имеющую бесчисленные углы утесов, покрытые водою, и различные выпуклости и впадины, — и пустоты между водою и землею не возникает; также и воздух облекает сферу воды вместе с горами и долинами, над этою сферою возвышающимися, — и пустоты между землею и воздухом не остается, и если бы кто сказал, что пустота создается, то это было бы печальное заблуждение. Платону же ответ гласит, что поверхности форм, которые должны были бы иметь полагаемые им стихии, существовать не могли бы.

Всякая стихия, подвижная и жидкая, необходимо имеет поверхность сферическую.

390. R84r.

О мире. Все тяжелое тяготеет книзу и высокое не пребудет на высоте своей, но все опустится со временем вниз, и так мир со временем станет сферичным, и, следовательно, все будет покрыто водою и подземные жилы пребудут без движения.

391. G.48v.

Говорит во 2-й своей книге главе 103-й Плиний, что вода моря солона потому, что жар солнца выпаривает и сушит влажное и высасывает его, — и море это значительно обогащается вкусом соли; но допустить этого нельзя, потому что имей соленость моря причиной жар

211

солнца, нет сомнения, что озера, пруды и болота были бы солоны тем более, чем менее подвижны и глубоки их воды; опыт же обратное показывает: в таких болотах воды оказываются совершенно лишенными солености. Плиний указывает также в той же главе, что такая соленость могла бы возникнуть, поскольку по удалении всех мягких и тонких частей, легко притягиваемых теплом, остается только более жесткая и плотная часть, и потому вода на поверхности менее солона, чем на дне. Отмечается на это на тех же, приведенных выше, основаниях, а именно, что то же случилось бы и с болотами и с другими водами, которые иссушаемы теплом. Говорилось также, что соленость моря есть пот земли; на это ответ гласит, что все водяные жилы, проходящие по земле, должны бы быть солоны. Но делается заключение, что соленость моря возникла от многих водяных жил, которые, проходя сквозь землю, встречают залежи соли, частично их растворяют и уносят с собой к океану и другим морям, откуда облака, осеменяющие реки, никогда ее не берут: тогда более соленым оказалось бы море в наши времена, чем когда-либо прежде. И если противником было бы сказано, что бесконечное время высушило бы или заморозило море в соль, то на это ответствуется, что такая соль возвращается земле, вместе с высвобождением этой земли, поднимающейся с полученной ею солью, а реки возвращают ее земле, покрытой водой.

392. G.49r.

Но — чтобы сказать лучше — если мир вечен, необходимо, чтобы народы его, и они также, были вечными, почему род человеческий был

212

и будет потребителем соли вечно; и будь вся масса земли солью, ее не хватило бы для человеческой пищи, отчего надобно признать, что вид соли или вечен вместе с миром, или что она умирает и возникает вновь вместе с поглощающими ее людьми; но если опыт учит нас, что она смерти не имеет, как показывает это огонь, который ее не истребляет, и вода, которая сселяется настолько, сколько ее растворяет, а по испарении воды соль остается всегда в прежнем количестве и не способна проходить через человеческие тела так, чтобы в моче, поте или других выделениях вновь оказывалось бы столько соли, сколько ежегодно привозится в города, то мы скажем, что дожди, проникающие в землю, суть то, что под фундаментами городов и селений возвращает по скважинам земли соленость, отнятую у моря, и что изменение моря, находившегося выше всех гор, оставило ее в залежах, находимых в этих горах.

И в качестве третьего и последнего основания укажем, что соль есть во всех сотворенных вещах, и этому учат нас воды, прошедшие через все пеплы и извести сожженных вещей, и моча любого животного, и выходящие из их тел выделения, и земли, в которые обращается падаль всех вещей.

393. Т.Р.928.

Облака образуемы влагой, разлитой в воздухе, которая сгущается под действием холода, разносимого различными ветрами по воздуху;

и такие облака производят ветры при своем возникновении, так же как и при уничтожении своем; а при возникновении рождаются они потому, что рассеянная и испарившаяся влага,

213

участвуя в образовании облаков, оставляет по себе пустым то место, откуда утекает; поскольку в природе пустоты нет, необходимо, чтобы части воздуха, окружающие ток влаги, заполняли собою появляющуюся пустоту, и подобное движение именуется ветром; но когда под действием теплоты солнца такие облака разрешаются в воздухе, тогда возникает противоположный ветер, производимый разрушением и испарением сложившегося облака; и то и другое явление, как сказано, есть причина ветра. И ветры такие рождаются в любой части воздуха, изменяемой теплом или холодом, и движение их прямое, а не кривое, как хочется противнику; ибо будь оно кривое, не нужно было бы поднимать или опускать корабельных парусов, ища верхнего или нижнего ветра, а наоборот, парус, ударяемый ветром, был бы сопутствуем этим ветром беспрерывно, пока он длится; обратное нам показывает опыт, поскольку мы видим, что водная поверхность ударяема в разных частях одного и того же моря недолгими и краткими расходящимися движениями, — явными признаками того, что из разных мест, с разными наклонами движений нисходят ветры сверху вниз; и движения эти расточаются по разным направлениям от своих начальных точек; и так как у моря поверхность сферическая, часто волны бегут без ветра, после того, как поднявшийся ветер их покинул, отчего движется оно [море] с образовавшимся импульсом.

394. А 55 v.

Человек назван древними малым миром, — и нет спора, что название это уместно, ибо как человек составлен из земли, воды, воздуха и огня,

214

так и тело земли. Если в человеке есть кости, служащие ему опорой, и покровы из мяса — в мире есть скалы, опоры земли; если в человеке есть кровяное озеро, — там, где легкое растет и убывает при дыхании, — у тела земли естывой океан, который также растет и убывает каждые б часов, при дыхании мира; если от названного кровяного озера берут начало жилы, которые, ветвясь, расходятся по человеческому телу, то точно так же и океан наполняет тело земли бесконечными водными жилами. В теле земли отсутствуют сухожилия, которых нет потому, что сухожилия созданы ради движения, а так как мир находится в постоянном равновесии, то движения здесь не бывает, и так как не бывает движения, то и сухожилия не нужны. Но во всем прочем они весьма сходны.

215

О СТРОЕНИИ ЧЕЛОВЕКА И ЖИВОТНЫХ.

О ЧАСТЯХ ТЕЛА И ИХ ФУНКЦИЯХ

395. W. An. IV, 157 r.

Так здесь, в двенадцати целых рисунках будет тебе показана космография малого мира, в том же порядке, какой до меня принят был Птолемеем в своей космографии, и разделю я ее на члены так же, как он поделил целое на провинции, и затем покажу я устройство всех частей в каждом отношении, воочию показав понятие о всей фигуре и способностях человека в отношении пространственного движения посредством этих частей.

396. W.An.B.20v.

Труд этот должен начинаться с зачатия человека и описать особенности матки, и как в ней обитает ребенок, и на какой ступени он в ней находится, и способ, каким он живится и питается, и рост его, и какой промежуток между одной стадией его роста и другой, и что выталкивает его вон из тела матери, и почему иногда из чрева своей матери выходит он ранее должного срока. Затем опишешь, какие члены по рождении ребенка растут быстрее других, и дашь размеры годовалого ребенка. Затем опиши взрослого мужчину и женщину и их размеры, и существенные черты их строения, цвета и физиономии. Затем опиши, как сложен он из жил, нервов, мускулов и костей. Это сделаешь ты в последней книге. Представь затем в четырех

216

картинах четыре всеобщих человеческих состояния, а именно — радость с разными движениями смеха, и причину смеха представь, плач в разных видах с его причиной, распрю с разными движениями: убийства, бегства, страха, жестокости, человекоубийства, самоубийства и все, что относится к подобным состояниям. Затем представь усилия с тягой, толканием, несением, упором, подпиранием и т. п. Далее опиши положения и движения; затем — перспективу для служения глазам, и ушам — о музыке, и опиши другие чувства. И затем опиши природу пяти чувств.

397. W. An. IV, 167 r.

Опиши язык дятла и челюсть крокодила.

398. W. An. Ill, 8 v.

Материнское семя имеет на зародыш влияние, равно как отцовское.

399. W. An. Ill, 7 r.

Яйца. округленные производят самцов, а длинные производят самок.

400. . W. An. В. 8 r.

Хотя бы ум человеческий и делал различные изобретения, различными орудиями отвечая одной цели, никогда он не найдет изобретения более прекрасного, более легкого и более верного, чем [изобретения] природы, ибо в ее изобретениях нет ничего недостаточного и ничего лишнего. И не пользуется она противовесами, когда делает способные к движению члены в телах животных, а помещает туда душу, образующую это тело, т. е. душу матери, которая первая образует в матке очерта-

217

ния человека и в нужное время пробуждает душу, долженствующую быть его обитательницей, которая сначала бывает спящей, опекаемой душою матери, питающею и животворящею через пуповину всеми своими духовными членами, и продолжает она так до тех пор, пока пуп соединен с ней последом и дольками (cotiledoni), при помощи коего дитя соединяется с матерью, и это — причина, почему одно волнение, одно общее желание, один страх, который испытывает мать, или другая душевная боль имеет больше влияния на дитя, чем на мать, так как часты случаи, что дитя от этого лишается жизни. Рассуждение это не идет сюда, но относится к составу одушевленных тел. И остальную часть определения души предоставляю уму братьев, отцов народных, которые наитием ведают все тайны. Неприкосновенным оставляю священное писание, ибо оно высшая истина.

401. W.An.A18r.

Сначала нарисуешь ты кости отдельно, и немного вынутыми из сустава, дабы лучше различить очертания каждой кости порознь. Затем соединишь ты их друг с другом так, чтобы они ни в чем не отклонялись от первого рисунка, кроме тех частей, которые друг друга закрывают при соприкосновении. Когда это сделано, сделаешь ты прежний рисунок с теми мускулами, которые связывают кости. Затем ты сделаешь четвертый — нервов, которые являются носителями ощущения. Затем следует пятый — нервы, которые движут, или, вернее, дают первым членам пальцев ощущения. И в-шестых, сделаешь ты верхние мускулы ноги, в которых распределяются чувствующие нер-

218

вы. И седьмой пусть будет рисунком вен, питающих эти мускулы ноги. Восьмой пусть будет рисунком нервов, движущих концы пальцев. Девятый — рисунком вен и артерий, располагающихся между кожей и мясом. Десятый и последний должен быть готовая нога со всеми ощущениями. Ты мог бы сделать еще одиннадцатый, наподобие прозрачной ноги, в которой можно было бы видеть все названное выше.

402. W.An.A I v.

Истинное познание формы какого угодно тела получится из рассмотрения его с разных точек зрения. И потому, чтобы дать познание истинной формы какого-либо члена человека, первого зверя среди животных, буду я соблюдать это правило, делая четыре изображения каждого члена с четырех сторон. И в случае костей буду я делать пять, разрезая их посредине и показывая полость каждой из них.

226

Так часто бывает с пальцем, который, усвоив с великим послушанием вещь на одном инструменте, согласно приказаниям суждения [судящей способности], после усвоения этого исполнит ее без того, чтобы суждение обращало на нее свое внимание.

Мускулы, движущие ноги, не выполняют ли и они своей функции без знания о них человека.

428. W.An.B.2a.

Сухожилия с мускулами своими служат нервам, как солдаты своим кондотьерам, и нервы служат общему чувству, как кондотьеры капитану; и общее чувство служит душе, как капитан своему господину.

429. W. An. 1,2.

И напоминаю тебе, что анатомия нервов не даст тебе расположения их разветвлений, ни того, в каких мускулах они ветвятся, если вымачивать тела в проточной или известковой воде; ибо, хотя начало их бывает доступно твоему наблюдению без такой воды, как и с нею, — разветвления их соединяются струёй воды в одно, не иначе, как расчесываемый для пряжи лен или пенька, сплетенные в пучок, так что невозможно обнаружить вновь, в какие мускулы или какими и сколькими ответвлениями в названные мускулы проникают нервы.

430. W.An.III. 11lr.

О члене. Связан он с разумом человеческим и имеет иногда разум сам по себе, и хотя бы воля человека хотела его возбудить, оказывается он упрямым и делает по-своему, иногда двигаясь са-

227

мовольно, без дозволения или помышления человека; как спящий, так и бодрствующий делает, что хочет, и часто человек спит, а он бодрствует, во многих же случаях человек бодрствует, а он спит; во многих случаях человек хочет его применить, а он не хочет, во многих случаях он хочет, а человек ему запрещает. Поэтому кажется, что это живое существо часто имеет душу и отдельный от человека разум, и кажется, что напрасно человек стыдится называть его, не говоря уже о том, чтобы его показывать, а наоборот, всегда его закрывает и прячет, его, который должен бы быть украшаем и торжественно показываем, как правитель.

431. R.839.

Как нервы иногда действуют сами по себе, без приказания других служителей души.

Это ясно обнаруживается, поскольку видишь, что паралитики и озябшие и закоченевшие движут дрожащие свои члены, голову и руки, без ведома души, которая всеми своими силами не сможет воспрепятствовать этим членам дрожать. То же самое случается при падучей болезни и с отрезанными членами, каковы хвосты ящериц.

432. W.An.V,21r.

Лягушка сохраняет жизнь в течение нескольких часов после удаления головы и сердца и внутренностей, но если проколешь спинной мозг, она немедленно же скорчивается и умирает.

433. W.An.V,7r.

Сделай две отдушины в отростках больших желудочков и впусти растопленный воск, сде-

228

лав отверстие в мемории, и через это отверстие наполни три желудочка мозга, и когда воск застынет, раскрой мозг и увидишь точную форму трех желудочков. Но сначала вставь тонкие трубки в отдушины так, чтоб воздух из желудочков мог выйти вон, уступая место впускаемому воску.

434. W.An.V,6v.

Если разрежешь луковицу посредине, сможешь увидеть и сосчитать все круговые слои и оболочки, покрывающие центр луковицы. Так же точно, если хочешь рассечь человеческую голову, сначала разрежешь волосы, затем кожу, затем мускулистое мясо и надчерепную оболочку, затем череп и внутри его твердую и мягкую мозговую оболочку и мозг, засим опять твердую и мягкую оболочку и дивное сплетение, и основание, и кость.

435. W. An. В. 13 r.

Нашел я в составе человеческого тела, что из всех составов животных оно имеет наиболее тупые и грубые ощущения и состоит из органов менее проницательных и из участков, менее восприимчивых к способности ощущения; я увидел, что у породы львов чувство обоняния имеет долю субстанции мозга и в ноздри спускается емкое вместилище, навстречу чувству обоняния, которое меж большого числа хрящеватых мешочков идет многими путями навстречу названному мозгу.

Глаза у львиной породы имеют вместилищем большую часть головы их, и зрительные нервы непосредственно соединяются с мозгом; у человека наоборот — полости глаз составляют малую часть головы и зрительные нервы тонки,

229

длинны и слабы и слабым действием видят днем и ночью [еще] хуже, а названные животные видят ночью как днем, и знак того — что ночью идут на добычу, а днем спят, как делают и птицы ночные.

436. С. А 90 r.

Общее чувство есть то, которое судит о вещах, данных ему другими чувствами.

(Общее чувство приводится в движение посредством вещей, данных ему другими пятью чувствами.

И чувства эти приводятся в движение посредством предметов, посылающих изображения свои пяти чувствам, от которых передаются они воспринимающей способности, а от нее общему чувству, и оттуда, судимые, посылаются памяти, в которой, смотря по силе, сохраняются более или менее.

Пять чувств следующие: зрение, слух, осязание, вкус, обоняние.)

Старые исследователи заключили, что та часть суждения, которая дана человеку, производима орудием» с которым пять чувств сносятся посредством воспринимающей, способности, и этому орудию дали они имя общего чувства, — и говорят, что чувство это находится в середине головы. И это имя общего чувства прилагают они только потому, что оно является общим судьей всех прочих пяти, т. е. зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния. Общее чувство приводится в движение воспринимающей способностью, лежащей между ним и чувствами. Воспринимающая способность приводится в движение подобиями вещей, деваемыми ей наружными органами, т. е. чувствами, лежащими между внешними веща-

230

ми и воспринимающей способностью, и в свою очередь чувства приводятся в движение предметами. Подобия окружающих предметов посылают подобия свои чувствам, чувства передают их воспринимающей способности, воспринимающая способность посылает их к общему чувству, и им они укрепляются в памяти, и здесь сохраняются более или менее, в зависимости от важности и силы данных вещей.

То чувство быстрее в своем служении, которое ближе к воспринимающей способности; таков глаз, верховник и князь прочих, о котором мы только и будем говорить, а прочие оставим в стороне, дабы не отклоняться от нашей материи.

437. W.An.B.2r.

Душа, по-видимому, находится в судящей части, и судящая часть, по-видимому, в том месте, где все чувства сходятся и которое именуется общим чувством; и не вся во всем теле, как многие думали, но вся в этой части; потому что, если б она была вся во всем и вся в каждой части, органам чувств не было бы необходимости сходиться в одно место, но достаточно было бы глазу выполнять функцию ощущения на поверхности своей и не посылать по зрительным нервам подобий видимых вещей к чувству, ибо душа на основании вышесказанного могла бы постигать их на этой поверхности глаза. И сходно для чувства слуха, — достаточно раздаться звуку в сводчатых полостях каменистой кости, находящейся внутри уха, и не совершать никакого перемещения от этой кости к общему чувству, где он соединяется и имеет идти к общей судящей части. Чувство

231

обоняния также видится понуждаемым к схождению в названную судящую часть; осязание проходит по полым нервам и переносимо к этому чувству по нервам, которые идут, распространяясь бесчисленными разветвлениями в коже, покрывающей телесные члены и внутренности.

438. W. An. В. 10 v.

Один старик, за несколько часов до своей смерти, говорил мне, что ему больше ста лет и что он не чувствует в себе никакого изъяна, разве только недостаток сил, и так, сидя на постели, в госпитале Санта Мариа Нова во Флоренции, без какого-либо движения и иного какого знака недомогания, отошел он из этой жизни.

И сделал я его анатомию, дабы увидать причину столь тихой смерти, и увидал, что произошла она от слабости, вызванной недостатком крови в венах и артериях, питавшей сердце и другие подчиненные органы, которые нашел я чахлыми, изможденными и иссохшими.

439. W. An. B.I 0 v.

Старые люди, живущие во здравии, умирают от недостаточного питания, вызываемого тем, что доступ ему в жилы брыжейки все стесняется от постепенного утолщения стенок жил вплоть до волосных сосудов, которые первые закупориваются совершенно, и от этого происходит, что старые больше боятся холода, чем молодые, и у тех, кто очень стар, кожа имеет цвет дерева или сухих каштанов, так как кожа такая почти совсем лишена питания.

И эта оболочка жил производит у человека то

232

же, что у померанцев, у которых кожура делается тем более толстой, а мясо тем более скудным, чем они старше становятся. И если бы ты сказал, что загустевшая кровь не бежит больше по жилам, то это неверно, потому что кровь в жилах совсем не густеет, непрестанно умирая и обновляясь.

440. W. An. Ill, 7 r.

О мужском члене, который, когда тверд — толст, длинен, плотен и тяжел, и когда мягок — тонок, короток, рыхл, т. е. мягок и слаб. Это дает основание полагать, что здесь не прибавляется ни мяса, ни воздуха, а артериальная кровь, которую видел я у мертвых, у которых член стоит, потому что многие так умирают, в особенности повешенные, анатомию коих я наблюдал...

233

О РАСТЕНИЯХ

441. Н2.60r.

Если природа в растительных душах с движением повелела быть боли ради сохранения органов, которые могли бы движением быть уменьшены и повреждены, то растительные души без движения наталкиваться на противолежащие им объекты не должны; поэтому в растениях боль не необходима, отчего, когда их срывают, они не чувствуют, как животные, боли.

442. G.36v.

Как общее правило, почти все прямые линии растений искривляются, обращая выпуклую часть к югу; и ветви их длиннее, толще и гуще на южной стороне, чем на северной; происходит это оттого, что солнце притягивает влагу на ту поверхность растения, которая к нему ближе.

443. G.27v.

Лист всегда поворачивает свою лицевую сторону к небу, дабы смог он лучше воспринять всею своею поверхностью росу, которая медленным движением нисходит из воздуха. И эти листья распределены на своих растениях так, что один заслоняет другой сколь возможно меньше, вплетаясь один поверх другого, как видно это у плюща, покрывающего стены. И такое переплетение служит двум целям, а именно — оставить промежутки, чтобы воздух и солнце могли проникать сквозь них, и — вто-

234

рая причина - чтобы капли, которые падают с первого листа, могли падать также и на четвертый и на шестой других сучьев.

444. Т. Р. 829.

Южная часть растений обнаруживает большую свежесть и крепость, чем северная.

Более старая часть древесной коры всегда та, которая первая трескается.

У той части дерева будет более грубая и толстая кора, которая более будет старой.

Круги срезанных древесных ветвей показывают число их лет и то, какие были более влажными или более сухими, смотря по большей и меньшей их толщине. И показывают так страны света [смотря по тому], куда будут обращены; потому что более толстые обращены более к северу, чем к югу, и таким образом центр дерева по этой причине ближе к его южной, чем к его северной коре. И хотя это живописи ни к чему, все же я об этом напишу, дабы опустить возможно меньше из того, что известно мне о деревьях.

445. С. А 76 r. а.

Если с дерева в какой-нибудь части ободрать кору, то природа, которая об этом заботится, направляет туда гораздо большее количество питательного сока, чем в другое какое место, так что из-за вышеуказанной недостачи кора там растет гораздо толще, чем в другом каком месте. И настолько сильно движется сок этот, что, попав в место, требующее помощи, частью поднимается вверх, — наподобие прыгающего мяча, — просачиваясь, или, вернее, пробиваясь так же совершенно, как кипящая вода.

235

446. G.l6v.

Природа во многих растениях расположила листья последних ветвей так, что шестой лист всегда находится над первым, и так далее, в той же последовательности, если правилу этому не встречается препятствий. И сделала она это к двойной выгоде этих растений, во-первых — дабы, когда на следующий год произрастут ветви или плод из почки или глаза, находящегося наверху и соприкасающегося с загибом листа, вода, омывающая такую ветвь, могла стекать и питать почку, задерживая капли в углублении, образуемом у начала листа; и вторая выгода та, что, когда подобные ветви начинают на следующий год расти, одна не закрывает другую, так как 5 ветвей вырастают обращенные по пяти различным направлениям, а шестая появляется над первой на довольно значительном расстоянии.

447. G.33r.

Листья тремя способами располагаются одни над другими; первый, наиболее распространенный: шестой сверху располагается над шестым внизу, и второй — когда два третьих сверху располагаются над двумя третьими внизу, и третий способ, когда третий сверху над третьим внизу.

448. С. А 72 v. a.

Бумага должна быть намазана копотью свечи, смешанной с сладким клеем, и затем лист тонким слоем покрыт белилами на масле, как делается это с типографскими буквами, и печатать затем как обычно, и будет так лист казаться в углублениях темным и в выступах светлым, что получается здесь наоборот.

236

ВОЕННЫЕ ИЗОБРЕТЕНИЯ. НЕСКОЛЬКО РЕЦЕПТОВ

449. B.90v.

Способ топить корабль. Но прежде всего надобно, чтобы были они друг с другом сцеплены, т. е. были связаны вместе так, чтобы ты с своей стороны мог при желании расцепить их, — дабы, когда корабль идет ко дну, он не повлек за собою твоего. И делается так: подтяни груз вверх и затем отпусти его — и при падении произведет он такой удар, какой бывает у свайной бабы. И при падении голова балки, отвесно укрепленной на шарнире, отодвигается назад. И когда верхняя голова этого дерева подходит, нижняя отодвигается и топит корабль. Но сделай, чтобы дерево было режущим, дабы, когда оно спешит ударить, вода не оказывала ему сопротивления. И прежде всего позаботься, чтобы узы, держащие сцепленными вместе оба корабля, могли быть при желании твоем разрезаны с твоей стороны так, чтобы вражеский корабльлри погружении не увлек тебя с собою.

237

450. B.39v.

Этот нагруженный плот хорош для поджога кораблей, которые держали бы в осаде какую-нибудь гавань или другие суда в гавани, и должно делать так: сначала — бревна на локоть наружу из воды, потом — пакля, потом — порох для бомбард, потом — лесной материал мелкий, потом — все более крупный. И поставь проволоки с горящим полотном на вершине. И когда у тебя ветер тебе потребный, направь кормило, и когда ударится железо о корабль, то проволоки, погнувшись, дадут огонь пороху и он сделает нужное. Шип этот скрепит орудие с кораблем, если удар большой. Также хорош этот плот для поджога мостов ночью, — но сделай парус черным.

451. Leic.22v.

Как и почему не пишу я о своем способе оставаться под водою столько времени, сколько можно оставаться без пищи. Этого не обнародываю и не оглашаю я из-за злой природы людей, которые этот способ использовали бы для убийств на дне морей, проламывая дно кораблей и топя их вместе с находящимися в них людьми; и если я учил другим способам, то это потому, что они не опасны, так как над водой показывается конец той трубки, посредством которой дышат и которая поддерживается кожаным мехом или пробками.

238

452. В. 11 r.

Если хочешь сделать зловоние, возьми человеческий кал и мочу, вонючую лебеду, если же у тебя ее нет, капусту и свеклу, и вместе положи в стеклянную бутылку, хорошо закупоренную, и в течение месяца держи под навозом, затем брось, где хочешь произвести зловоние, так, чтобы она разбилась.

453. C.A49v.b.

То дерево, куда прислоняются лестницы, должно быть скрыто в желобе в стене, дабы враги не приставили лестниц ниже и не перерубили его топорами.

454. С. А 19 r. b.

Бомбарда с ее карнизами, которые сквозь канаты и глину проникают до соприкосновения с шаблоном:

и когда бомбарда высохла, ее отделывают жидкой

239

глиной, затем сушат и тонким слоем кладут сало.

Надобно продольно армировать ее железом, соответствующим как можно лучше своими изгибами форме, куда оно ставится, и железные эти части должны быть той же, что и форма, длины, друг от друга должны отстоять на Уз локтя, в ширину иметь два дюйма и в толщину дюйм. Возьми затем железные полосы, из которых делают ободья, и, разрезав их вдоль, сделаешь из них пояса шириной в 4 дюйма, и ими свяжешь названные железные части через каждую треть локтя по всей их длине, обматывая концы названных поясов проволокой; затем наложишь сверху тонкий слой глины и снова армируешь другими поясами, чередующимися с нижними, и верхние эти оставь непокрытыми, — и ты кончил свою форму.

240

455. С. А 380 r. b.

Знай, что при кипячении льняного масла до того, чтобы вспыхнул внутри огонь, поднимается, если сверху лить красное вино, огромнейшее разноцветное пламя и продолжает пылать, пока вино льется.

456. C.A109v.b.

Растворять жемчуг. Если бы ты захотел сделать пасту из мелких жемчужин, возьми лимонного сока и размочи, — и за одну нонь они разойдутся. И оставив их такими, как есть, слей этот сок, и полей снова, и так поступи два-три раза, чтобы паста стала тончайшей; затем промой эту пасту в чистой воде столько раз, чтобы совсем не осталось лимонного сока. Сделав это, дай высохнуть пасте, так, чтобы превратилась она в порошок; возьми затем хорошо взбитого яичного белка и положи, и дай названному порошку размякнуть, чтобы сделался он как паста, и сделаешь из нее жемчужины какой угодно величины, и дашь им высохнуть. Затем положи их на небольшой токарный станок, и на нем их отполируешь, зубом или лощилом из кристалла и халцедона. И так отполируй их, чтобы вернуть им прежний их блеск; и я уверен, что перламутр при растворении будет то же, что жемчуг.

Но я не желаю от них ничего другого, кроме того, чтобы хороший живописец изобразил неистовство битвы, и чтобы поэт описал другую битву, и чтобы обе они были выставлены рядом друг с другом. Ты увидишь, где больше задержатся зрители, где они больше будут рассуждать, где раздастся больше похвал и какая удовлетворит больше. Конечно, картина, как много более полезная и прекрасная, понравится больше. Помести надпись с божьим именем

251

в какое-либо место, и помести изображение его напротив, и ты увидишь, что будет больше почитаться. Если живопись обнимает собою все формы природы, то у вас есть только названия, а они не всеобщи, как формы. И если у вас есть действие изображения, то у нас есть изображение действия. Выбери поэта, который описал бы красоты женщины ее возлюбленному, и выбери живописца, который изобразил бы ее, и ты увидишь, куда природа склонит влюбленного судью. Конечно, испытание вещей должно было бы быть предоставлено решению опыта. Вы поместили живопись среди механических ремесел. Конечно, если бы живописцы были так же склонны восхвалять в писаниях свои произведения, как и вы, то я думаю, она не оставалась бы при столь низком прозвище. Если вы называете ее механической, так как прежде всего она выполняется руками, ибо руки изображают то, что они находят в фантазии, то вы, писатели, рисуете посредством пера руками то, что находится в вашем разуме. И если вы назовете ее ремесленной потому, что делается она за плату, то кто впадает в эту ошибку — если ошибкой это может называться — больше вас? Если вы читаете для обучения, то не идете ли вы к тому, кто больше вам заплатит? Исполняете ли вы хоть одно произведение без какой-либо платы? Впрочем, я говорю это не для того, чтобы порицать подобные мнения, так как всякий труд рассчитывает на плату. И может сказать поэт: я создам вымысел, который будет обозначать нечто великое; то же самое создаст живописец, как создал Апеллес «Клевету». Если вы говорили, что поэзия более долговечна, то на это я скажу, что более долговечны произведения котельщика и что время больше их со-

252

храняет, чем ваши или наши произведения, и тем не менее фантазии в них не много; и живопись, если расписывать по меди глазурью, может быть сделана много более долговечной. Мы можем в отношении искусства называться внуками бога. Если поэзия распространяется на философию морали, то живопись распространяется на философию природы. Если первая описывает деятельность сознания, то вторая рассматривает, проявляется ли сознание в движениях. Если первая устрашает народы адскими выдумками, то вторая теми же вещами в действительности делает то же самое. Пусть попытается поэт сравниться в изображении красоты, свирепости или вещи гнусной и грубой, чудовищной с живописцем, пусть он на свой лад, как ему угодно, превращает формы, но живописец доставит большее удовлетворение. Разве не видано, что картины имели такое сходство с изображаемым предметом, что обманывали и людей, и животных? Если ты, поэт, сумеешь рассказать и описать явления форм, то живописец сделает это так, что они покажутся ожившими благодаря светотени, создательнице выражения на лицах, недоступного твоему перу там, где это доступно кисти.

469. Т. Р. 23.

Живопись представляет тебе в одно мгновенье свою сущность в способности зрения тем же самым путем, которым впечатление получает природные объекты, и притом в то самое время, в какое складывается гармоническая пропорциональность частей, которые составляют целое, угождающее чувству; и поэзия докладывает о том же самом, но средством менее достойным, чем глаз, и несущим впечатлению изображени

253

называемых предметов более смутно и более медлительно, чем глаз, истинный посредник между объектом и впечатлением, непосредственно сообщающий с высшей истинностью об истинных поверхностях и фигурах того, что появляется перед ним; они же порождают пропорциональность, называемую гармонией, которая сладким созвучием веселит чувство, так же, как пропорциональность различных голосов — чувство слуха; последнее все же менее достойно, чем глаз, так как едва родившееся от него уже умирает, и так же скоро в смерти, как и в рождении. Этого не может произойти с чувством зрения, так как если ты представишь глазу человеческую красоту, состоящую из пропорциональности прекрасных членов, то эти красоты и не так смертны и не разрушаются так быстро, как музыка; наоборот, эта красота длительна и позволяет тебе рассматривать себя и обсуждать, — и не родится все снова, как музыка в многократном звучании, не наскучивает тебе, — наоборот, очаровывает тебя и является причиной того, что все чувства вместе с глазом хотели бы обладать ею, и кажется, что хотели бы вступить в состязание с глазом. Кажется, что рот хотел бы через себя заключить ее в тело; ухо получает наслаждение, слушая о ее красотах; чувство осязания хотело бы проникнуть в нее всеми своими порами; и даже нос хотел бы получать воздух, который непрерывно веет от нее. Но красоту такой гармонии время разрушает в немногие годы, чего не случается с красотой, изображенной живописцем, так как время сохраняет ее надолго; и глаз, поскольку это его дело, получает подлинное наслаждение от этой написанной красоты, как если бы это была живая красота; он устранил осязание, которое считает себя в то же врем

254

старшим братом, которое, исполнив свою задачу, не препятствует разуму обсуждать божественную красоту. И в этом случае картина, изображающая ее, в значительной мере замещает то, чего не смогли бы заместить тонкости поэта, который в этом случае хочет сравниться с живописцем, но не замечает, что его слова при упоминании составных частей этой красоты разделяются друг от друга временем, помещающим между ними забвение и разделяющим пропорции, которых он не может назвать без больших длиннот; и не будучи в состоянии назвать их, он не может сложить из них гармоническую пропорциональность, которая складывается из божественных пропорций. И поэтому одновременность, в которой замыкается созерцание живописной красоты, не может дать описанной красоты, и тот грешит против природы, кто захотел бы поместить перед ухом то, что следует поместить перед глазом. Дай в таких случаях музыке вступить в свои права и не вводи науки живописи, истинной изобразительницы природных фигур всех вещей.

Что побуждает тебя, о человек, покидать свое городское жилище, оставлять родных и друзей и идти в поля через горы и долины, как не природная красота мира, которой, если ты хорошенько рассудишь, ты наслаждаешься только посредством чувства зрения? И если поэт пожелает в этом случае также назвать себя живописцем, то почему не берешь ты эти места в описаниях поэтов и не остаешься дома, не испытывая излишнего жара солнца? Разве не было бы тебе это и полезнее и менее утомительно, так как ты остался бы в прохладе, без движения и без угрозы болезни? Но душа не могла бы наслаждаться благодеяниями глаз, окнами ее обители, не мог-

255

ла бы получить образов радостных местностей, не могла бы видеть тенистых долин, прорезанных игрой змеящихся рек, не могла бы видеть различных цветов, которые своими красками гармонично воздействуют на глаз, и также всего того, что может предстать только перед глазом. Но если живописец в холодные и суровые времена зимы поставит перед тобой те же самые написанные пейзажи и другие, где ты наслаждался, неподалеку от какого-нибудь источника, если ты, влюбленный, сможешь снова увидать себя со своею возлюбленной на цветущей лужайке, под сладкой тенью зеленеющих деревьев, то не получишь ли ты другого удовольствия, чем выслушивая описание этого случая поэтом? Здесь отвечает поэт и отступает перед высказанными выше доводами, но говорит, что он превосходит живописца, так как заставляет говорить и рассуждать людей посредством различных выдумок, причем он придумывает такие вещи, какие не существуют; и что он побудит мужчин взяться за оружие; и что он опишет небо, звезды и природу и искусства и вообще все. На что следует ответ, что ни одна из тех вещей, о которых он говорит, не является предметом его собственных занятий, но что если он пожелает говорить и ораторствовать, то ему придется убедиться, что в этом он побежден оратором; и если он говорит об астрологии, то он украл это у астролога, а если о философии, то—у философа, и что в действительности поэзия не имеет собственной кафедры, и заслуживает ее не более, чем мелочной торговец, собиратель товаров, сделанных различными ремесленниками. Но божество науки живописи рассматривает произведения как человеческие, так и божеские, поскольку они ограничены своими по-

256

верхностями, т. е. линиями границы тел; ими оно указывает скульптору совершенство его статуй. Оно своей основой, т. е. рисунком, учит архитектора поступать так, чтобы его здание было приятно для глаза, оно учит и изобретателей различных ваз, оно же — ювелиров, ткачей, вышивальщиков; оно изобрело буквы, посредством которых выражаются различные языки, оно дало караты арифметикам, оно научило изображению геометрию, оно учит перспекти-вистов и астрологов, а также строителей машин и инженеров.

470. Т. Р. 25.

Говорит поэт, что его наука — вымысел и мера: но что это — только тело поэзии: вымысел содержания и мера в стихах; и лишь потом он одевает себя всеми науками. На это отвечает живописец, что и у него те же самые обязательства в науке живописи, т. е. выдумка и мера; выдумка содержания, которое он должен изобразить, и мера в написанных предметах, чтобы они не были непропорциональными; но что он не одевается в эти три науки, — наоборот, другие в значительной части одеваются в живопись, как, например, астрология, которая ничего не делает без перспективы, последняя же и есть главная составная часть живописи; и именно математическая астрология, я не говорю о ложной умозрительной астрологии, — пусть меня извинит тот, кто живет ею при посредстве дураков. Говорит поэт, что он описывает один предмет, представляющий собою другой, полный прекрасных сентенций. Живописец говорит, что и он волен делать то же самое и что в этом также и он поэт. И если поэт говорит, что он зажигает людей к любви, самому главному

257

для всех видов животных, то живописец властен сделать то же самое, и тем более, что он ставит собственный образ любимого предмета перед влюбленным, который, целуя его и обращаясь к нему с речью, часто делает то, чего он не сделал бы с теми же самыми красотами, поставленными перед ним писателем; он тем более поражает разум людей, что заставляет их любить и влюбляться в картину, не изображающую вообще никакой живой женщины. Мне самому в свое время случилось написать картину, представлявшую нечто божественное; ее купил влюбленный в нее и хотел лишить ее божественного вида, чтобы быть в состоянии целовать ее без опасения. В конце концов совесть победила вздохи и сладострастие, но ему пришлось удалить картину из своего дома. Так пойди же ты, поэт, опиши красоту, не изображая живого предмета, и побуди ею людей к таким желаниям. Если ты скажешь: я тебе опишу ад или рай и другие наслаждения или ужасы, то живописец тебя превзойдет, так как он поставит перед тобою вещи, которые молча будут говорить о подобных наслаждениях или же будут ужасать тебя и побуждать твою душу к бегству; живопись скорее приводит в движение чувства, чем поэзия. И если ты скажешь, что словами ты побудишь народ к плачу или к смеху, то я тебе скажу, что движешь ими не ты, а оратор, и эта наука — не поэзия. Живописец же приведет к смеху, но не к плачу, потому что плач более сильное состояние, чем смех. Один живописец написал картину, и кто на нее смотрел, тот сейчас же зевал, и это состояние повторялось все время, пока глаза были направлены на картину, которая также изображала зевоту. Другие рисовали позы похотливые и настолько сладострастные, что

258

они побуждали своих зрителей к таким же самым развлечениям, чего не сделает поэзия. И если ты опишешь образ каких-нибудь божеств, то это описание не. будет так почитаться, как написанное божество, потому что такой картине будут постоянно приносить обеты и всякие молитвы, к ней будут собираться разные поколения из многих стран и из-за восточных морей, и помощи просить они будут у такой картины, а не у писания.

471. Т. Р. 27.

Когда в день рождения короля Матвея поэт поднес ему произведение, восхвалявшее тот день, когда этот царь родился на благо мира, а живописец подарил ему портрет его возлюбленной, то царь сейчас же закрыл книгу поэта, повернулся к картине и остановил на ней свой взгляд с великим восхищением. Тогда поэт в сильном негодовании сказал: «О царь, читай, читай, и ты почувствуешь, что это — предмет более содержательный, чем немая картина».

Тогда царь, услышав, что его упрекают за рассматривание немых предметов, сказал: «О поэт, замолчи, ты. не знаешь, что говоришь; эта картина служит лучшему чувству, чем твоя, которая предназначена для слепых. Дай мне что-нибудь, что я мог бы видеть и трогать, а не только слушать, и не порицай мой выбор за то, что я положил твое произведение себе под локоть, а произведение живописца держу обеими руками, устремляя на него свои глаза; ведь руки сами собою взялись служить более достойному чувству, чем слух. Я полагаю, что такое же отношение должно быть между наукой живописца и наукой поэта, какое существует и между соответствующими чувствами, предметами которых

259

они делаются. Разве ты не знаешь, что наша душа состоит из гармонии, а гармония зарождается только в те мгновенья, когда пропорциональность объектов становится видимой или слышимой? Разве ты не видишь, что в твоей науке нет пропорциональности, созданной в мгновение; наоборот, одна часть родится от другой последовательно, и последующая не рождается, если предыдущая не умирает? Поэтому я полагаю, что твое изобретение значительно ниже, чем изобретение живописца, и только потому, что оно не складывается из гармонической пропорциональности. Оно не радует душу слушателя или зрителя, как это делает пропорциональность прекраснейших частей, составляющих божественные красоты лица, находящегося передо мной. Они, собранные одновременно все вместе, доставляют мне такое наслаждение своими божественными пропорциями, что нет, я полагаю, никакой другой созданной человеком вещи на земле, которая могла бы дать большее наслаждение. Нет столь бессмысленного суждения, которое на предложение выбрать или вечные потемки, или же потерю слуха немедленно не предпочло бы скорее потерять слух вместе с обонянием, чем остаться слепым. Ведь тот, кто теряет зрение, теряет красоту мира со всеми формами сотворенных вещей, а глухой теряет только звук, созданный движением сотрясенного воздуха, ничтожную вещь в мире. Тебе, говорящему, что наука тем более благородна, чем более достоин предмет, на который она распространяется, и что поэтому большего стоит ложное изображение сущности божества, чем изображение менее достойного предмета, мы на это скажем: живопись, которая одна лишь распространяется на творения бога,

260

более достойна, чем поэзия, которая распространяется только на лживые выдумки человеческих творений».

472. Т. Р. 28.

После того как мы пришли к заключению, что поэзия в высшей степени понятна для слепых, а живопись — в той же мере для глухих, мы скажем: живопись настолько более ценна, чем поэзия, насколько живопись служит лучшему и более благородному чувству, чем поэзия; доказано, что это благородство трижды превосходит благородство трех остальных чувств, так как было предпочтено скорее потерять слух, обоняние и осязание, чем чувство зрения. Ведь потерявший зрение теряет вид и красоту вселенной и становится похож на запертого живым в могилу, где он обладает движением и жизнью. Разве не видишь ты, что глаз обнимает красоту всего мира? Он является начальником астрологии; он создает космографию, он советует всем человеческим искусствам и исправляет их, движет человека в различные части мира; он является государем математических наук, его науки — достовернейшие; он измерил высоту и величину звезд, он нашел элементы и их места. Он сделал возможным предсказание будущего посредством бега звезд, он породил архитектуру и перспективу, он породил божественную живопись. О превосходнейший, ты выше всех других вещей, созданных богом! Какими должны быть хвалы, чтобы они могли выразить твое благородство? Какие народы, какие языки могли бы полностью описать твою подлинную деятельность?

Он — окно человеческого тела, через него душа созерцает красоту мира и ею наслаждается,

261

при его посредстве душа радуется в человеческой темнице, без него эта человеческая темница — пытка. С его помощью человеческая изобретательность нашла огонь, посредством которого глаз снова приобретает то, что раньше у него отнимала тьма. Он украсил природу сельским хозяйством и полными услады садами.

Но какая нужда мне распространяться в столь высоких и долгих речах, — есть ли вообще что-нибудь, что не им делалось бы? Он движет людей с востока на запад, он изобрел мореходство и тем превосходит природу, что простые природные вещи конечны, а произведения, выполняемые руками по приказу глаза, — бесконечны, как это доказывает живописец выдумкой бесконечных форм животных и трав, деревьев и местностей.

473. Т. Р. 32.

В отношении изображения телесных предметов между живописцем и поэтом существует такое же различие, какое существует между расчлененными телами и целостными, так как поэт при описании красоты или безобразия какого-либо тела показывает его тебе по частям и в разное время, а живописец дает тебе его увидеть все в одно время. Поэт не может представить словами истинную фигуру членов тела, образующих целое, а живописец ставит их перед тобой с такой истинностью, какая только возможна в природе. С поэтом случается то же самое, что и с музыкантом, поющим соло песню, написанную для четырех певцов, сначала дискантом, затем тенором, потом контральто и наконец басом; в результате этого не получится прелести гармонической пропорциональности, заключенной в гармонические ритмы. Поэт поступа-

262

ет так же, как красивое лицо, которое показывает себя по частям: делая так, оно никогда не оставит тебя удовлетворенным своею красотою, состоящей только в божественной пропорциональности названных выше членов, сложенных вместе, которые только в едином времени слагаются в эту божественную гармонию сочетания частей, часто отнимающих прежнюю свободу у того, кто их видит. Музыка еще создает в своем гармоническом ритме нежные мелодии, слагающиеся из ее различных голосов; у поэта они лишены своего гармонического распорядка, и хотя поэзия восходит через чувство слуха к седалищу суждения так же, как и музыка,' поэт все же не может описать гармонию музыки, так как он не властен говорить в одно и то же время различные вещи; тогда как гармоническая пропорциональность живописи складывается в единое время из различных частей, и о прелести их составляется суждение в единое время, как в общем, так и в частностях; в общем — поскольку имеется в виду сложенное целое, в частностях — поскольку имеются слагаемые, из которых складывается это целое; и поэтому поэт остается в отношении изображения телесных предметов много позади живописца и в отношении изображения невидимых вещей — позади музыканта. Если же поэт берет взаймы помощь других наук, то он может показываться на ярмарках, как и другие торговцы, разносчики разных вещей, сделанных многими изобретателями; и поэт поступает именно так, беря взаймы у других наук, например, у оратора, философа, астролога, космографа и тому подобных, науки которых совершенно отделены от поэта. Итак, он оказывается маклером, сводящим вместе различных людей для заключени

263

торговой сделки, и если бы ты захотел найти собственное занятие поэта, то нашел бы, что он — не что иное, как собиратель вещей, украденных у разных наук, из которых он делает лживую смесь, или, если ты хочешь выразиться более почетно, придуманную смесь. И в такой свободе выдумки равняет себя поэт с живописцем, а это как раз и является наиболее слабой частью живописи.

474. Т. Р. 29.

Музыку нельзя назвать иначе, как сестрою живописи, так как она является объектом слуха, второго чувства после глаза, и складывает гармонию сочетанием своих пропорциональных частей, создаваемых в одно и то же время и принужденных родиться и умирать в одном или более гармонических ритмах; эти ритмы обнимают пропорциональность отдельных членов, из которых эта гармония складывается, не иначе, как общий контур обнимает отдельные члены, из чего порождается человеческая красота. Но живопись превосходит музыку и господствует над нею, ибо она не умирает непосредственно после своего рождения, как несчастная музыка; наоборот, она остается в бытии, и то, что в действительности является только поверхностью, показывает тебе себя как живое. О удивительная наука, ты сохраняешь живыми бренные красоты смертных, делаешь их более долговечными, чем творения природы, непрерывно изменяемые временем, которое доводит их до неизбежной старости. И между этой наукой и божественной природой существует такое же отношение, как между ее творениями и творениями природы, и за это она почитается.

го-либо другого откроешь какую-нибудь ошибку в своих произведениях, то исправь их, чтобы при обнародовании такого произведения ты не обнародовал вместе с ним и своего несовершенства. И не извиняйся перед самим собой, убеждая себя покрыть свой позор следующим своим произведением, так как живопись не умирает непосредственно после своего создания, как музыка, но на долгое время будет свидетельствовать о твоем невежестве. И если ты скажешь, что за исправлением уходит время, которое, если использовать его для другого произведения, дало бы тебе большой заработок, то ты должен понять, что заработанных денег нужно не много, для того, чтобы с излишком удовлетворить наши жизненные потребности; если же ты желаешь денег в изобилии, то ты ими воспользуешься не до конца, и это уже не твое; и все сокровище, которым ты не воспользуешься, оказывается точно так же нашим, а то, что ты заработаешь и что не служит тебе в твоей жизни, оказывается в руках других без твоего благоволения. Но если ты будешь учиться и как следует шлифовать свои произведения теорией двух перспектив, ты оставишь произведения, которые доставят тебе больше почестей, чем деньги, ибо деньги почитают ради них самих, а не ради того, кто ими обладает: последний всегда становится магнитом зависти и денежным ящиком воров, и знаменитость богача исчезает вместе с его жизнью; остается знаменитым сокровище, а не собиратель сокровищ. Куда много больше слава доблести смертных, чем слава их сокровищ. Сколько ушло императоров и сколько князей и не осталось о них никакого воспоминания! А они добивались государств и богатств только для того,

282

чтобы оставить славу о себе. И сколько было тех, кто жили в бедности, без денег, чтобы обогатиться доблестью! И желание это настолько же больше осуществлялось для доблестного, чем для богатого, насколько доблесть превосходит богатство. Не видишь ли ты, что сокровище само по себе не восхваляет своего собирателя после его жизни, как это делает наука, которая всегда является свидетелем и трубным гласом своего творца, потому что она — дочь того, кто ее породил, а не падчерица, как деньги. И если ты скажешь, что можешь лучше удовлетворить свое чревоугодие и сладострастие посредством этого сокровища, а отнюдь не доблестью, то посмотри на других, которые только и служили гнусным желаниям тела, как прочие дикие звери; какая слава осталась от них? И если ты будешь извинять себя тем, что ты должен был бороться с нуждой и поэтому не имел времени учиться и сделать себя поистине благородным, то обвиняй в этом лишь самого себя, так как только обучение доблести является пищей и души, и тела. Сколько философов, рожденных в богатстве, отстраняли сокровища от себя, чтобы не быть ими опозоренными! И если бы ты стал извинять себя детьми, которых тебе нужно кормить, то им достаточно немногого; поступай же так, чтобы пищей их были доблести, а это — верные богатства, ибо они покидают нас только лишь вместе с жизнью. И если ты скажешь, что собираешься сначала приобрести денежный капитал, который поддержит тебя в старости, то знай, что выученное никогда не исчезнет и не даст тебе состариться, а копилка у доблестей будет полна снов и пустых надежд.

283

502. Ash. 1,28 r.

Мы знаем твердо, что ошибки узнаются больше в чужих произведениях, чем в своих, и часто, порицая чужие маленькие ошибки, ты не увидишь своих больших. И чтобы избежать подобного невежества, сделай так, чтобы быть прежде всего хорошим перспективистом, затем ты должен обладать полным знанием мер человека и других животных, и кроме того — быть хорошим архитектором, т. е. знать все то, что относится к форме построек и других предметов, находящихся над землею; а форм этих бесконечно много, и чем больше ты их будешь знать, тем более похвальна будет твоя работа; те же, в которых ты не напрактиковался, не отказывайся срисовывать с натуры. Но, возвращаясь к обещанному выше, я говорю, что, когда ты пишешь, у тебя должно быть плоское зеркало и ты должен часто рассматривать в него свое произведение. Видимое наоборот, оно покажется тебе исполненным рукою другого мастера, и ты будешь лучше судить о своих ошибках, чем иначе; хорошо также часто вставать и немного развлекаться чем-нибудь другим, так как при возвращении к вещи ты лучше о ней судишь, а если ты постоянно находишься рядом с ней, то сильно обманываешься. Хорошо также удалиться от нее, так как произведение кажется меньшим, легче охватывается одним взглядом и лучше распознаются несоответствия и диспропорции в членах тела и цветах предметов, чем вблизи.

503. Т. Р. 499.

Как фигуры часто похожи на своих мастеров. Это происходит потому, что суждение наше

284

и есть то, что движет руку при создании очертаний данной фигуры с различных точек зрения, вплоть до того, пока она не будет удовлетворять. А так как это суждение — одна из сил нашей души, посредством которой она компонует по своему желанию форму того тела, где она обитает, то если ей нужно снова сделать при помощи рук человеческое тело, она охотно снова делает то тело, которое она впервые изобрела. И отсюда происходит так, что тот, кто влюбляется, охотно влюбляется в похожие на себя предметы.

504. Т. Р. 108.

Величайший недостаток живописцев — это повторять те же самые движения, те же самые лица и покрои одежд в одной и той же исторической композиции и делать большую часть лиц похожей на их мастера; это много раз вызывало мое изумление, так как я знавал живописцев, которые во всех своих фигурах, казалось, портретировали самих себя с натуры, и в этих фигурах видны движения и манеры их творца. Если он быстр в разговоре и в движениях, то его фигуры так же быстры; если мастер набожен, таковыми же кажутся и его фигуры со своими искривленными шеями; если мастер не любит утруждать себя, его фигуры кажутся срисованной с натуры ленью; если мастер непропорционален, фигуры его таковы же; если он глуп, он широко обнаруживает себя в своих исторических композициях, они — враги всякой цельности, [фигуры их] не обращают внимания на свои действия; наоборот, один смотрит сюда, другой туда, как во сне, и так каждое свойство в живописи следует за собственным свойством живописца. Так как

285

много раз размышлял о причине такого недостатка, мне кажется, что нужно прийти к такому заключению: душа, правящая и управляющая каждым телом, есть то, что образует наше суждение еще до того, как оно станет нашим собственным суждением. И именно так создала она всю фигуру человека, как рассудила, что будет хорошо, — с длинным носом или коротким, или курносым, — и так же определила его высоту и фигуру. И так велико могущество этого суждения, что оно движет рукою живописца и заставляет его повторять самого себя, так как этой душе кажется, что это и есть правильный способ изображать человека, и что тот, кто поступает не так, как она, ошибается. И если она находит кого-нибудь, кто похож на ее тело, ею же составленное, того она любит и часто влюбляется в него. Поэтому многие влюбляются и берут себе в жены похожих на себя; и часто дети, рождающиеся от них, похожи на своих родителей.

505. Т. Р. 109.

Живописец должен делать свою фигуру по правилу природного тела, которое, по общему признанию, обладает похвальной пропорциональностью. Сверх этого он должен измерить самого себя и посмотреть, в какой части он сам отличается -- много или мало — от этой вышеназванной похвальной фигуры. Узнав это, он должен защищаться всем своим обучением, чтобы в создаваемых им фигурах не впадать в те же самые недостатки, которые свойственны ему самому. И знай, что с этим пороком ты должен больше всего сражаться, ибо это такой недостаток, который родился вместе с суждением. Ведь душа, госпожа твоего тела, и есть то,

286

что является твоим собственным суждением, и она охотно наслаждается созданиями, похожими на то, что она создала при составлении своего тела. И отсюда получается, что нет столь безобразной с виду женщины, которая не нашла бы какого-нибудь любовника, — лишь бы только она не была чудовищна. Итак, помни, что ты должен изучить недостатки, свойственные тебе, и избегать их в тех фигурах, которые ты компонуешь.

506. С. А 181r.

Живописцу необходимы: математика, относящаяся к этой живописи, отсутствие товарищей, чуждающихся своих занятий, мозг, способный изменяться в зависимости от разнообразия предметов, перед ним находящихся, и удаленность от других забот. И если при созерцании и определении какого-либо случая, — как, например, это бывает, когда предмет приводит в движение чувство, — тогда о таких случаях нужно рассудить, который из них наиболее труден для определения, и его проследить до самой последней его ясности и потом проследить определение другого. Но прежде всего — иметь душу, подобную поверхности зеркала, которая преобразуется во столько разных цветов, сколько цветов у противостоящих ей предметов; товарищи его должны быть схожи с ним в таких занятиях, а если он не находит их, то пусть он будет с самим собой в своих размышлениях, так как, в конце концов, он не найдет более полезного общества.

507. С. 15 r.

23 апреля 1490 года я начал эту книгу в снова принялся за коня. Джакомо поселился у ме-

287

ня в день Магдалины в 1490 году в возрасте десяти лет.

На второй день я велел скроить для него две рубашки, пару штанов и куртку, а когда я отложил в сторону деньги, чтобы заплатить за эти вещи, он эти деньги украл у меня из кошелька, и так и не удалось заставить его признаться, хотя я имел в том твердую уверенность. 4 лиры.

На следующий день я пошел ужинать с Джакомо Андреа, и этот Джакомо поужинал за двух и набедокурил за четырех, ибо он разбил три графина, разлил вино и после этого явился к ужину вместе со мной.

Равно, 7 сентября он украл у Марко, жившего со мной, штифт ценою в 22 сольдо, который был из серебра, и он его вытащил у него из шкафчика, а после того, как Марк вдоволь наискался, он нашел его спрятанным в сундуке этого Андрея. 1 лира 2 сольдо.

Равно, 26 января следующего года, когда я находился в доме мессера Галеаццо да Сансеверино, распоряжаясь празднеством его турнира, и когда какие-то конюха примеряли одежды че-ших, которые понадобились в этом празднике, Якомо подобрался к кошельку одного из них, лежавшему на кровати со всякой другой одеждой, и вытащил те деньги, которые в нем нашел. 2 лиры 4 сольдо.

Равно, когда мне в этом же доме магистр Агостино ди Павия подарил турецкую кожу на пару башмаков, этот Якомо через месяц у меня ее украл и продал сапожнику за 20 сольдо, из каковых денег, как он сам мне в том признался, купил анису, конфет. 2 лиры.

Равно, также 2 апреля, когда Джан Антонио оставил серебряный штифт на одном из своих ри-

288

сунков, этот Джакомо у него украл его, а стоил он 24 сольдо. 1 лира 4 сольдо.

В первый год' плащ — 2 лиры, б рубашек — 4 лиры, 3 куртки — 6 лир, 4 пары штанов — 7 лир 8 сольдо, одежда на подкладке — 5 лир, 24 пары сапог — б лир 5 сольдо, одна шапка — 1 лира, поясов, шнурков на 1 лиру.

508. Ash.I,27v.

Чтобы телесное благополучие не портило благополучия разума, живописец или рисовальщик должен быть отшельником, и в особенности — когда он намерен предаться размышлениям и рассуждениям о том, что, постоянно появляясь перед глазами, дает материал для памяти, чтобы сохраниться в ней. И если ты будешь один, ты весь будешь принадлежать себе. И если ты будешь в обществе одного-единственного товарища, то ты будешь принадлежать себе наполовину, и тем меньше, чем больше будет нескромность его поведения, и если ты будешь со многими, то будешь еще больше подвергаться подобным неудобствам; и если бы ты захотел сказать: я буду поступать по-своему, я буду держаться в стороне, чтобы я смог лучше наблюдать формы природных вещей, то я говорю, что это плохо выполнимо, так как ты не сможешь сделать так, чтобы часто ухо твое не было открыто для их болтовни. Нельзя служить двум господам. Ты будешь плохим товарищем, а еще хуже будет результат размышлений об искусстве. И если ты скажешь: я буду настолько держаться в стороне, что их слова не достигнут меня и не помешают мне, то на это я тебе говорю, что тебя будут считать за чудака; но не видишь ли ты, что, поступая так, ты тоже оказался бы в одиночестве?

289

509. Т.Р.71.

Я говорю и утверждаю, что рисовать в обществе много лучше, чем одному, и по многим основаниям. Первое — это то, что тебе будет стыдно, если в среде рисовальщиков на тебя будут смотреть как на неуспевающего, и.этот стыд будет причиной хорошего учения; во-вторых, хорошая зависть тебя побудит быть в числе более восхваляемых, чем ты, так как похвалы другим будут тебя пришпоривать; и еще то, что ты уловишь от работы тех, кто делает лучше тебя; и если ты будешь лучше других, то извлечешь выгоду, избегая ошибок, и хвалы других увеличат твои достоинства.

510. Ash.I,l6r.

Маленькие комнаты или жилища собирают ум, а большие его рассеивают.

536. Ash. 1,23 r.

Линейная перспектива распространяется на действие зрительных линий, чтобы при помощи измерений доказать, насколько второй предмет меньше первого и насколько третий меньше второго и так постепенно вплоть до конца видимых предметов Я нахожу из опыта, что второй предмет, если он настолько же удален от первого, насколько первый удален от твоего

304

глаза, то хотя бы они и были равны друг другу по размерам, второй будет настолько же меньше первого. И если третий предмет, равный по размерам второму и третьему перед ним, удален от второго настолько же, насколько второй удален от третьего, то он будет вдвое меньше второго; и, таким образом, постепенно, при равных расстояниях, они будут всегда уменьшаться --вдвое — второй по отношению к первому, только бы промежутки не входили в число 20 локтей. И при данном промежутке в 20 локтей подобная тебе фигура потеряет 4/5 своей величины, при 40 она потеряет 9/10 и затем 19/20 при 80 локтях, и так последовательно она будет уменьшаться, если ты примешь плоскость сечения удаленной от тебя на удвоенный твой рост, так как один только рост вызовет очень большое отличие между [планами] первого и второго локтя.

537. С. А 190 v (В).

Блоха и человек могут достигнуть глаза и войти в него под равными углами, но от этого суждение не ошибается, хотя человек кажется не больше блохи.

Спрашивается причина.

538. С. А 176 v(e).

О живописи.

Настолько теряется в правильном распознавании фигуры предмета, насколько он из-за расстояния уменьшается в своих размерах.

539. A8v.

Об уменьшении предметов от различных расстояний.

Второй предмет, удаленный от первого, как

305

первый от глаза, будет казаться вдвое меньше первого, хотя бы оба были одинаковой величины.

540. A8v.

О степенях уменьшения. Если ты проведешь линию сечения на расстоянии одного локтя от глаза, то первый предмет, отстоящий от твоего глаза на четыре локтя, потеряет 3/4 своей величины на плоскости сечения. Если он отстоит на восемь локтей от глаза, то он уменьшается на 7/8, а если он отстоит на 16 локтей, то он уменьшится на 15/16 своей высоты. Так будет постепенно продолжаться и далее. Если предыдущее расстояние удвоится, то удвоится и уменьшение.

541. Ash. 1,19 r.

Почему из двух вещей равной величины написанная покажется больше, чем рельефная?

Причину этого, как и многого другого, не так легко показать, но все же я попытаюсь удовлетворить, если и не во всем, то, по крайней мере, насколько смогу больше. (Перспектива уменьшении разумно доказывает нам, что предметы тем больше уменьшаются, чем дальше они от глаза) и эти основания прекрасно подтверждаются опытом. Итак, зрительные линии, находящиеся между объектом и глазом, достигая поверхности картины, все пересекаются одной и той же границей; а линии, которые находятся между глазом и скульптурой, имеют различные границы и длину. Та линия длиннее, которая простирается до члена тела более далекого, чем другие; и поэтому этот член тела будет казаться меньшим; и так как там много линий более длинных, чем другие, и оттого, что там много

306

частей более далеких, чем другие, то и получается, что они, будучи дальше, нам кажутся меньшими; а так как они кажутся меньшими, то своим уменьшением они делают меньше и всю совокупность объекта. Этого не случается с картиной. Так как линии оканчиваются на одном и том же расстоянии, то они оказываются неуменьшенными; следовательно, неуменьшенные частицы не уменьшают в совокупности объекта. Поэтому и картина не уменьшается так, как скульптура.

542. С.А191r(а).

Тело, рожденное перспективой Леонардо да Винчи, ученика опыта.

Это тело должно быть сделано не по примеру какого-либо тела, но только одними простыми линиями.

543. Asb.I,25v.

Существует еще другая перспектива, которую я называю воздушной, ибо вследствие изменения воздуха можно распознать разные расстояния до различных зданий, ограниченных снизу одной-единственной [прямой] линией: как, например, если смотреть на многие здания по ту сторону стены, когда все они кажутся одной и той же величины над верхним краем этой стены, а ты в картине хотел бы заставить казаться одно дальше другого. [В этом случае] следует изображать воздух несколько плотным. Ты знаешь, что в таком воздухе самые последние предметы, в нем видимые, как, например, горы, вследствие большого количества воздуха, находящегося между твоим глазом и горою, кажутся синими, почти цвета воздуха, если солнце на востоке. Поэтому де-

307

лай первое здание над этой стеной своего цвета, более удаленное делай менее профилированным и более синим; то, которое ты хочешь, чтобы оно было настолько же более отодвинуто назад, делай его настолько же более синим, и то, которое ты хочешь, чтобы оно было удалено в пять раз, делай его в пять раз более синим. И в силу этого правила здания, которые находятся над одной прямой линией и кажутся одинаковой величины, ясно распознаются, какое дальше и какое больше, чем другое.

544. Ash. 1,2 2 v.

Как живописец должен применять на практике перспективу цветов./Если ты хочешь вводить эту перспективу изменения и потери или же уменьшения собственной сущности цветов, то выбери в поле предметы, расположенные через сто локтей друг от друга, например, деревья, дома, людей и места. Для первого дерева ты берешь хорошо укрепленное стекло и так же неподвижно устанавливаешь свой глаз, и на это стекло переводишь ты дерево по его форме. Потом ты настолько отодвигаешь стекло в сторону, чтобы природное дерево почти совпадало с нарисованным тобою, потом раскрашиваешь свой рисунок таким образом, чтобы по цвету и форме можно было сравнить одно с другим, или чтобы оба, если закрыть один глаз, казались нарисованными и нарисованное на стекле казалось бы на том же расстоянии. Это же правило применяй ко вторым и третьим деревьям постепенно от ста к ста локтям. Эти [картины] всегда будут служить тебе как твои помощники и учителя, если ты будешь их применять в своих произведе-

308

ниях там, где они будут на месте, и тогда они будут хорошо удалять твое произведение. Но я нахожу, как правило, что второе уменьшится на четыре пятых по сравнению с первым, если оно будет удалено от первого на двадцать локтей.

545. T.P.694f,b.

Вещи на расстоянии кажутся тебе двусмысленными и сомнительными; делай и ты их с такой же расплывчатостью, иначе они в твоей картине не покажутся на одинаковом расстоянии. И не очерчивай их край определенными границами, потому что границы суть линии или углы, которые, являясь пределами мельчайших вещей, будут неразличимы не только издали, но и вблизи.

Если линия, а также математическая точка суть невидимые вещи, то и границы вещей, будучи также линиями, невидимы вблизи. Поэтому ты, живописец, не ограничивай вещи, отдаленные от глаза, (ибо на расстоянии не только эти границы, но и части тел неощутимы.,

546. Ash.I,20v.

Мы ясно видим, что все образы воспринимаемых предметов, которые находятся перед нами, как большие, так и маленькие, доходят до чувства через маленький зрачок в глазу. Если через столь маленький вход проходит образ громадности неба и земли, то лицо человека, которое среди столь больших образов предметов является почти ничем, занимает из-за удаленности, которая его уменьшает, так мало этого зрачка, что оно делается почти что невоспринимаемым. И так как путь от поверхности [глаза] до впечат-

309

ления проходит через темную среду, т. е. через пустой нерв, который темен на вид, то эти образы, не обладая сильным цветом, окрашиваются в эту темноту пути и, достигнув впечатления, кажутся темными. Другая причина не может быть выставлена никаким образом. Если та точка, которая находится в зрачке, черная, то, — раз он наполнен прозрачной жидкостью вроде воздуха, — она выполняет ту же службу, что и дыра, проделанная в доске, которая при рассматривании кажется черной. И предметы, видимые через воздух светлый и темный, смешиваются в темноту.

547. Ash.I,20v.

Перспектива уменьшении нам показывает, что чем дальше предмет, тем он становится меньше. И если ты будешь рассматривать человека, удаленного от тебя на расстояние выстрела из самострела, и ты будешь держать ушко маленькой иголки близ глаза, то ты сможешь увидеть, что много людей посылает через него свои образы к глазу и в то же время все они уместятся в данном ушке. Итак,, если человек, удаленный на выстрел из самострела, посылает глазу свой образ, занимающий маленькую часть игольного ушка, то как сможешь ты в столь маленькой фигуре различить или рассмотреть нос, или рот, или какую-либо частичку этого тела? А не видя, ты не сможешь узнать человека, который не показывает членов тела, придающих людям различные формы.

548. Т. Р. 117.

В вещах небольшого размера нельзя уловить свойство их ошибки, как в больших, и

310

причина этого в том, что если эта маленькая вещь изображает человека или другое животное, то части его, вследствие огромного уменьшения, не могут быть прослежены до должного конца своим творцом, как это следовало бы, и поэтому [вещь] остается незаконченной; раз она не закончена, ты не можешь уловить ее ошибок.

Пример: смотри издали на человека с расстояния в триста локтей и усердно постарайся рассудить, красив ли он или безобразен, чудовищен ли он или обычного вида; ты увидишь, что при всех твоих усилиях ты не сможешь убедить себя составить такое суждение. Причина этому та, что вследствие данного расстояния этот человек уменьшается настолько, что нельзя уловить свойства отдельных частей. Если ты хочешь хорошо увидеть данное уменьшение вышеназванного человека, то помести палец на расстоянии пяди от глаза и настолько повышай и опускай этот палец, чтобы верхний его край граничил с ногами фигуры, которую ты рассматриваешь, и тогда тебе откроется невероятное уменьшение. Поэтому часто издалека сомневаешься в образе друга.

549. Ash.I,31v.

Я говорю, что предметы кажутся малыми по форме потому, что эти предметы далеки от глаза. Если это так, то между глазом и предметом должно быть много воздуха, а много воздуха мешает отчетливости форм этих предметов; поэтому маленькие частицы этих тел будут неразличимы и невоспринимаемы. Итак, ты, живописец, делай маленькие фигуры только намеченными и незаконченными, а если ты будешь делать иначе, то поступишь вопреки явлениям

311

природы, твоей наставницы; предмет становится маленьким вследствие большого расстояния между глазом и предметом, большое расстояние заключает в себе много воздуха, много воздуха образует собою плотное тело, которое мешает глазу и отнимает у него маленькие частицы предметов

550. Ash. 1,17 v

Картина должна быть видна из одного-единственного окна, как это видно на примере тел, сделанных так: О. Если ты хочешь на высоте изобразить круглый шар, то тебе нужно сделать его продолговатым, похожим на это, и стоять настолько позади, чтобы он, сокращаясь, показался круглым.

312

О СВЕТЕ И ТЕНИ, ЦВЕТЕ И КРАСКАХ

551. С. А 250 r (a)

Тень есть лишение света

Так как мне кажется, что тени в высшей степени необходимы в перспективе, ибо без них непрозрачные и трехмерные тела плохо различимы в отношении того, что заключено внутри их границ, и плохо различимы их пределы, если только они не граничат с фоном другого цвета, чем цвет тела, то я и выдвигаю первое положение о тенях и говорю в этой связи о том, как всякое человеческое [или: непрозрачное] тело окружено и поверхностно облечено тенями и светом, и на этом строю первую книгу. Помимо этого, эти тени имеют разные качества темноты, ибо они лишены разного количества световых лучей; и эти тени я называю первоначальными, потому что это первые тени, облекающие тела, к которым они прилегают; и на этом я строю вторую книгу. От этих первоначальных теней проистекают теневые лучи, которые расходятся по воздуху и имеют столько качеств, сколько имеется различий первоначальных теней, от которых они происходят; и посему я называю их производными тенями, потому что они рождаются от других теней, и об этом я сделаю третью книгу. Далее, эти производные тени дают в своих падениях столько различных явлений, сколько имеется различных мест, куда они ударяют, и тут я сделаю четвертую книгу. А так как падение производной тени всегда окружено падением свето-

313

вых лучей, которое отраженным током отскакивает обратно к своей причине, доходит до первоначальной тени, смешивается с ней и превращается в нее, несколько изменяя ее своей природой, — то я на этом построю пятую книгу. Кроме того я составлю шестую книгу, в которой будут исследоваться различные и многие изменения отскакивающих отраженных лучей, которые будут видоизменять первоначальную тень столькими разными цветами, сколько будет разных мест, откуда исходят эти отраженные световые лучи. Еще сделаю седьмое подразделение о различных расстояниях, которые образуются между падением отраженного луча и тем местом, откуда он рождается, и о том, сколько различных цветовых образов он в падении своем оставляет на непрозрачном теле.

552 Т. Р. 547.

Тень происходит от двух вещей, несходных между собою, ибо одна из них телесная, другая духовная. Телесной является затеняющее тело, духовной является свет. Итак, свет и тело суть причины тени.

553. Т. Р. 548.

Тень имеет свойство всех природных вещей, которые в своем начале являются более сильными, а к концу ослабевают; я говорю о начале всякой формы и всякого видимого или невидимого качества, а не о вещах, которые время приводят от малого начала к большому разрастанию, как, например, дуб, имеющий слабое начало в малом желуде; тем не менее, я скажу, что и дуб наиболее силен в своем зачинании из земли, именно там, где он наиболее толст. Итак,

314

мрак есть первая степень теней, а свет последняя. Поэтому ты, живописец, делай тень наиболее темной у ее причины, а конец ее пусть переходит в свет, т. е. так, чтобы тень казалась не имеющей конца.

554. Т. Р. 549.

Тень есть отсутствие света и лишь противодействие плотного тела световым лучам. Тень имеет природу мрака, а освещение — природу света, одна скрывает, другое показывает; и всегда они неразлучны и связаны с телом. Тень имеет большую силу, чем свет, ибо тень препятствует свету и целиком лишает света тело, а свет никогда не может совершенно изгнать тень от тел, т. е. тел плотных.

555. Т. Р. 557.

Простая тень та, которую не может видеть никакая часть источника света, а сложная тень та, в которой к простой тени примешивается какая-нибудь часть света производного.

556. Т. Р. 558.

Сложная тень есть та, которая в большей мере причастна затеняющему телу, чем источнику света. Сложный свет есть тот, который в большей мере причастен источнику света, чем затемняющему телу. Таким образом, мы скажем, что сложные свет и тень получают свое название от той вещи, которой они наиболее причастны, т. е.: если нечто освещенное видит больше тени, чем света, то про него скажут, что оно одето в сложную тень, если же оно в большей степени будет одето источником света, чем затеняющим телом, то, как уже сказано, оно будет называться сложным светом.

315

557. Т. Р. 569.

Бывает три сорта теней. Первая родится от одностороннего источника света, как солнце, луна или пламя, другая — та, что происходят от окна, двери или другого отверстия, откуда видна большая часть неба; третья — та, что рождается от всестороннего света, какой бывает в нашей полусфере при скрытом солнце.

558 Т. Р. 570.

Образы теней бывают двух сортов, из которых одна называется первоначальной, а другая производной.

Первоначальная та, которая лежит на самом теневом теле, а производная та, которая падает от первоначальной.

559. Т. Р. 571.

Первоначальная тень едина и никогда не видоизменяется [по форме], и ее края видят края светового тела и края освещенной части тела, с которым она связана.

560. Т. Р. 572.

Первоначальная тень имеет две разновидности: из них первая простая, а вторая — сложная. Простая та, что смотрит на темное место, и поэтому такая тень темная. Сложная та, которая смотрит на освещенное разными цветами место. Тогда такая тень смешивается с образами цветов противостоящих предметов.

561. Т. Р. 573.

Существуют две разновидности производной тени, из них первая смешана с воздухом, стоящим перед первоначальной тенью; вто-

316

рая та, что падает на предмет, который перерезает эту производную тень.

562. Т. Р. 574.

Производная тень образует три фигуры. Первая пирамидальная, порождаемая теневым телом, меньшим, чем световое; вторая параллельная, порождаемая теневым телам, равным световому. Третья расходится в бесконечность. Бесконечной является также и колоннообразная, а равно и пирамидальная, так как после первой пирамиды происходит пересечение и против конечной пирамиды порождается бесконечная, если она находит бесконечное пространство. И об этих трех сортах производных теней будет сказано полностью.

563. Т. Р. 673.

Четыре главные части следует иметь в виду в живописи, а именно: качество, количество, место и фигуру. Под качеством подразумевается, какая тень и какая часть тени более или менее темна. Количество — есть величина тени в ее отношении к другим, соседним. Место — есть то, как их надлежит размещать и в какой части того члена тела, где они ложатся. Фигура — есть какую фигуру образует данная тень, как, например, треугольная ли она, или причастная кругу, или квадрату и т.д.

К этим основным частям [исследования] тени следует еще причислить ее направление, т. е. если тень имеет длинный вид, то в каком направлении тянется вся совокупность этой длины, тянется ли тень от ресницы к уху, тянется ли нижняя тень глазной впадины к ноздре, и как при подобных встречах различных

317

направлений следует размещать эти тени. Итак, вид должен быть предпослан месту.

564. Т. Р. 670.

Когда ты срисовываешь какое-нибудь тело и сравниваешь силу светов в его освещенной части, помни, что часто глаз обманывается, и ему кажется более светлым то, что менее светло. Причина тому порождается контрастами между соприкасающимися частями; действительно, если имеются две части различной светлоты и менее светлая граничит с темной частью, а более светлая граничит со светлой частью, как, например, небо или что-нибудь подобное по светлоте, тогда менее светлая, т. е. менее освещенная, будет казаться более освещенной, а более светлая покажется более темной.

565. Т. Р. 679.

Там, где не зарождаются очень темные тени, не могут зародиться и очень светлые света. И это бывает на деревьях с редкой и узкой листвой, как на ивах, березах, можжевельнике и подобных, а также на прозрачных тканях, как, например, тафта, вуаль и другие, и еще на рассыпавшихся мелко вьющихся волосах. И это случается оттого, что все названные виды предметов не создают бликов в своих частицах, а если таковые там и имеются, то они неощутимы, и образы их лишь незначительно сдвигаются с того места, где они нарождаются, и то же делают затененные стороны этих частей, и вся совокупность их не порождает темной тени оттого, что воздух ее проникает и освещает, будь то части близкие к середине или наружные. И если и есть различия, они почти неощутимы, и, та-

318

ким образом, освещенные части всей массы не могут сильно отличаться от затененных частей, потому что, как уже сказано, при проникновении освещенного воздуха ко всем частицам, освещенные части настолько близки к затененным частям, что образы их, посылаемые глазу, образуют неясную смесь, состоящую из мельчайших теней и светов таким образом, что в этой смеси ничто неразличимо, кроме неясности наподобие тумана. То же бывает и на вуалях, паутинах и тому подобном.

566. Ash. 1,14 v.

Отражения обусловливаются телами, светлыми по качеству, с гладкими полуплотными поверхностями, которые, если на них падает свет, отбрасывают его обратно на первый предмет наподобие прыжка мяча.

567. Ash. 1,14 v.

Где не может быть светового отражения. Все плотные тела одевают свои поверхности различного качества светами и тенями. Света бывают двоякой природы: одни называются самобытными, другие — производными. Самобытным называю я тот, который возник от пламени огня или от света солнца или воздуха; производным светом будет отраженный свет.

Но, возвращаясь к обещанному выше определению, я говорю, что световое отражение не появится на той части тела, которая будет обращена к затененным телам, например, темным местам, лугам с различной высотою травы, зеленым или безлистным лесам; хотя часть каждой ветви последних, обращенная к самобытному свету, и одевается качеством этого света, тем не менее столько теней, отбрасываемых

319

каждой ветвью самой по себе, и столько теней, отбрасываемых одной ветвью на другую, что в сумме получается такая темнота, что света как бы совершенно нет. Поэтому такие предметы не могут дать противостоящим телам никакого светового рефлекса.

568. Т. Р. 779.

Блеск гораздо более причастен цвету того света, который освещает блестящее тело, чем цвету самого тела, и это бывает на гладких поверхностях.

Блеск многих затененных тел бывает всецело цвета освещенного тела, как, например, черненого золота и серебра и других металлов и подобных тел.

Блеск листвы, стекла и драгоценных камней мало причастен цвету тела, на котором он рождается, и весьма причастен цвету тела, которое его освещает.

Блеск, возникающий в глубине плотных прозрачных тел, имеет высшую степень красоты их цвета, как это видно в глубине бледно-красного рубина, стекла и подобных вещей. Это происходит оттого, что между глазом и этим блеском располагается весь природный цвет прозрачного тела.

Отраженные света плотных и блестящих тел имеют гораздо большую красоту, чем природный цвет этих тел, как это видно на открывающихся складках золотых тканей и на других подобных телах, когда одна поверхность отражается в другой, стоящей напротив, а эта в ней, и так последовательно до бесконечности.

Никакое прозрачное и блестящее тело не может показать на себе тень, воспринятую от

320

какого-нибудь предмета, как это видно на тенях речных мостов, которые всегда бывают невидимы, за исключением того случая, когда вода мутная; а на чистой они не появляются.

Блеск на предметах обнаруживается в стольких разнообразных положениях, сколько имеется различных мест, откуда его видно.

Если глаз и предмет стоят неподвижно, блеск будет передвигаться по предмету вместе со светом, его причиняющим; если же свет и предмет стоят неподвижно, блеск будет передвигаться по предмету вместе с глазом, его видящим.

Блеск зарождается на гладкой поверхности любого тела, и та поверхность воспримет больше блеска, которая будет более плотной и более гладкой.

569. Т. Р. 771.

Из бликов на телах Одинаковой гладкости тот будет наиболее отличаться от своего фона, который рождается на наиболее черной поверхности, и это происходит оттого, что блики рождаются на полированных поверхностях почти той же природы, что и зеркала. А так как все зеркала возвращают глазу то, что они получают от противостоящих им предметов, то всякое зеркало, имеющее предметом солнце, возвращает солнце в том же цвете. А солнце покажется более сильным на темном фоне, чем на светлом.

570. T.P.694f,(g).

Чем больше свет освещенной вещи, тем темнее кажется затемненное тело, находящееся на его фоне.

321

571. Т. Р. 694 f, 2-5.

Открытая местность, освещенная солнцем, будет иметь очень темные тени от любых предметов, а тому, кто будет на нее смотреть со стороны, противоположной той, откуда на нее смотрит солнце, она покажется весьма темной, а вещи отдаленные покажутся ему близкими.

Но если ты посмотришь на предметы в том направлении, в каком их видит солнце, местность тебе покажется без теней, а близкие вещи покажутся отдаленными и неясными по фигуре.

Вещь, которая освещена бессолнечным воздухом, будет более темной в той части, которая видит меньше света, и будет тем больше темнеть, чем большему протяжению темного места она будет видима.

В вещах, видимых в открытой местности, тени и света мало отличаются друг от друга, и их тени будут почти незаметными и без всякого ограничения; мало того, они ближе к освещенным местам будут наподобие дыма постепенно теряться. И лишь там тень будет более темной, где она будет лишена противостоящего ей воздуха.

Вещь, видимая в мало освещенном месте или при наступлении ночи, также будет иметь света и тени, мало отличающиеся друг от друга; а если наступит глубокая ночь, разница между светами и тенями настолько неощутима для человеческого глаза, что совершенно теряется фигура вещи, и она видна только острому зрению ночных животных.

572. Т. Р. 694 f.

И ты, живописец, занимающийся историческими сюжетами, делай так, чтобы твои фигуры

322

были настолько разнообразны в тенях и светах, насколько разнообразны предметы, их создавшие, и не придерживайся общей манеры.

573. Т. Р. 759.

Для усиления рельефности в картине имей привычку класть между изображенной фигурой и той видимой вещью, которая получает ее тень, луч яркого света, отделяющего фигуру от затененного предмета. А на этом предмете изобрази две светлые части, которые заключали бы между собою тень, отброшенную на сторону от противостоящей фигуры. И это часто применяй для тех членов тела, которые ты хочешь чтобы они несколько отделялись от тела, и особенно, когда руки пересекают грудь, и делай так, чтобы между падением тени руки на грудь и собственной тенью руки оставалось немного света, который казался бы проходящим через пространство между грудью и рукой, и, чем больше тебе хочется, чтобы рука казалась более далекой от груди, тем большим делай и этот свет. И старайся всегда, чтобы тебе удалось расположить тела на фоне так, чтобы темная часть тела граничила со светлым фоном, а освещенная часть тела граничила с темным фоном.

574 Т. Р. 760.

Делай всегда так, чтобы тени от разных предметов на поверхности тел обычно имели извилистые очертания вследствие разнообразия как членов тела, порождающих тени, так и вещей, воспринимающих эти тени.

575. Т. Р. 761.

Когда ты пишешь фигуру и хочешь посмотреть, соответствует ли ее тень свету, так, что-

323