ДЫМ II

     Как сердцу мил
     Родной деревни говор!
     На станцию хожу лишь для того,
     Чтобы в толпе
     Его услышать.

     Сердце мое
     Словно раненый зверь.
     Но только с родины вести придут,
     Станет ручным,
     Утихнет.

     Когда-то
     Мяч я забросил
     На дощатую крышу
     Начальной школы моей.
     Что с ним сталось теперь?

     Как с маленькой сестренкой
     Расстаться было жаль!
     Она просила, плача:
     "Я с красными шнурами
     Сандалии хочу!"

     Запела флейта
     Продавца амэ. . .
     Я вновь тебя нашел,
     Потерянное сердце
     Детских лет.

     Груды камней
     У деревенской дороги.
     Верно, и в этом году
     В высокой траве
     Утонули.

     Эти дни
     Моя мать
     Вспоминает деревню
     Все чаще. . .
     На пороге осень.

     Сам собой, неприметно
     Возвращался к деревне
     Разговор.. .
     Запах жареных моти
     Осенней ночью.

     Что б ни случилось со мной,
     Я не забуду тебя,
     Деревня моя Сибутами!
     Со мною горы твои!
     Со мною реки твои!

     Поля продают,
     Дома продают,
     Пьют вино беспробудно.. .
     Так гибнут люди в деревне моей.
     Что ж сердце тянется к ним?

     Как горько слышать мне,
     Что эти дети,
     Еще вчера мои ученики,
     Уж скоро тоже
     Родину покинут!

     Когда на чужбине
     Я встречу детей
     С моей родной стороны,
     То нет на свете печали такой,
     Чтоб радость мою победить!

     Вы перед глазами у меня,
     Берега далекой Китаками,
     Где так мягко ивы зеленеют,
     Словно говорят мне:
     "Плачь!"

     Жена
     Деревенского врача.
     Все в ней прекрасно,
     Даже скромный узел волос,
     Туго заколотых гребнем.

     Как Сайта жаль, беднягу!
     Брат с придурью,
     Отец - калека,
     А он за книгами
     Все ночи напролет.

     Гнедого жеребца
     Я лихо погонял.
     Мне помогал один приятель.
     Он рос без матери
     И воровать привык.

     Даже имя его
     Позабыто,
     А он вернулся
     В деревню свою,
     И бьет его кашель надсадный.

     Год от году
     Чахотка
     Все больше косит людей.
     Приехал в деревню
     Врач молодой.

     Светляки!
     Я хотел их ловить
     Над рекой,
     А она меня
     В горы звала.

     Как светлы и верны
     Мысли мои в то утро,
     Когда с моей родины
     Вести
     Приходят.

     Вдруг припомнилось мне,
     Как падали, падали капли дождя
     На светло-лиловые цветы
     Картофеля.
     Дождь в столице.

     Был у нее тогда
     Сильный,
     Как у мужчины, дух.
     Где-то она?
     О чем ее думы теперь?

     Ветку азалии белой
     Ты сломала
     В моем саду.
     Чуть-чуть светил
     Тонкий серп луны.

     Когда в вагонном окне,
     На севере - там, на краю небес.
     Родные горы мои
     Вдруг появились передо мной,
     Я поправил почтительно воротник.

     Снова иду по земле
     Родной деревни моей.
     Сами собою
     Стали ноги мои легки.
     Стало тяжелым сердце.

     Вот незнакомая мне
     Учительница стоит
     У раскрытого настежь окна,
     Там,
     В старом классе моем.

     В этом доме,
     В этом окне
     Я и Хидэко вдвоем
     Слушали, как весенней ночью
     Не смолкает лягушек хор.

     По дороге
     От станции к деревне
     Поднял камешек я с земли
     Под каштаном,
     На речном берегу.

     Я гляжу
     На родные горы мои
     И не в силах слова сказать,
     Так прекрасны
     Родные горы мои!

  ТЕ, КОТОРЫХ МНЕ НЕ ЗАБЫТЬ I

     На северном берегу,
     Где ветер, дыша прибоем,
     Летит над грядою дюн,
     Цветешь ли ты, как бывало,
     Шиповник, и в этом году?

     Я посчитал
     Свои немногие годы.
     На пальцы взглянул -
     И ехать вдаль
     Расхотелось мне.

     Бывало, закрыв глаза.
     Свои стихи о раненом сердце
     Мне декламировал он.
     В письме от него
     Даже шутка звучала печалью.

     Сюда,
     За мною следом,
     Приехали жена и мать.
     Живут в чужом краю,
     Где ни души знакомой.

     Укачало на пароходе.
     До сих пор вижу перед собой,
     Лишь вспомню море Цугэру,
     Глаза моей младшей сестры.
     Такая была в них мягкая нежность.

     Молодая учительница.. .
     Как уныло
     Поблескивала у нее
     Золотая оправа
     Очков.

     Друг мой
     Кормил меня.
     А я
     Не смолчал перед ним, не стерпел.
     Несчастный мой нрав!

     Новая
     Иностранная книга.
     Как жадно вдыхал я
     Запах бумаги.
     Хотя бы немного денег!

     Хакодатэ...
     Дом мой
     На Ивовой улице,
     Друга стихи о любви.
     Цветы васильков.

     Белые волны
     Бежали друг за другом,
     Бушуя,
     На берег Омори близ Хакодатэ.
     Вторили морю думы мои.

     Хакодатэ. . .
     Каменная плита
     На склоне горы "Лежачий бык".
     Стихи на могильном камне -
     Китайские - я почти позабыл.

     В горах он скрылся,
     Словно сказал:
     "Я ничтожнейший из ничтожных".
     Этот друг мой,
     Душою равный богам.

     В тумане ночном,
     Блестя огоньком папиросы,
     Там, где волны
     Бились о берег,
     Долго стояла женщина.

     Невесело
     На улицах Отару.
     Нет, никогда не пели эти люди!
     Как грубы
     Голоса у них.

     Смолоду
     На плечах семья.
     А он, захмелев, поет,
     Словно нет у него
     Детей.

     Я подавил зевок.
     Мы простились
     Через окно вагона.
     Слишком часто
     Теперь я прощаюсь.

     На мокром окне
     Блеснула
     Россыпь цветных огоньков,
     И городок в горах
     Пронесся мимо.

     Нет, я не гордился ими,
     Даже втайне перед собой,
     Когда поделки
     Кропал,
     Чтобы как-нибудь перебиться.

     "Словно в сгусток
     Мятежного духа
     Превратилось все без остатка
     Исхудавшее тело твое!" -
     Так мне однажды сказали.

     "Ударю!" - говорили мне.
     Я отвечал:
     "Ударь!"
     О если б снова стать таким,
     Как в прежние года.

     Увы! Тот юноша
     С прекрасными бровями
     Чуть усмехнулся краем губ,
     Когда его назвал я
     Младшим братом.

     Ладонью
     Отирает снег
     С лица, запорошенного метелью,
     Приятель мой,
     Сторонник коммунизма.

     "Как мне бездействие противно
     Застывшего в своих порядках мира"
     Так говорил я, но теперь
     Об этом времени
     Припомнил я с печалью.

     И вдруг - на бледной
     До синевы щеке
     Слеза блеснула.
     О смерти говорил
     Торговец молодой.

     Я друга,
     Как врага, возненавидел,
     Но до л го-до л го
     Руку жал ему,
     Когда настал разлуки час.

     Летел навстречу мокрый снег,
     И по равнине Исикари
     Наш поезд мчался сквозь метель.
     Я в этом северном просторе
     Роман Тургенева читал.

     "Покурить бы, да табачок забыл",
     Не выходит из головы.
     Едешь, едешь,
     Кругом только горы.
     Лишь заснеженные поля.

     Застылый пар
     На вагонном окне
     Стал облаком
     Лепестков
     Цвета солнечного восхода.

     Бушует вихрь,
     А за ним
     Проносится в пляске
     Сухой снежок,
     Окутывая леса.

     Погребена под белыми снегами
     Река Сорати,
     Даже птиц не видно.
     Лишь на глухом лесистом берегу
     Какой-то человек стоит один.

     Здесь с одиночеством
     Враждуй и дружа,
     Среди снегов,
     В краю забытом люди
     Живут весь долгий-долгий век.

     Название станции объявлял
     Молодой дежурный так,
     Словно пел.
     Ласковые глаза его
     Я и сейчас забыть не могу!

     Я на последней станции сошел.
     Светло от снега. . .
     В городок глухой
     Иду я
     Тихими шагами.

     Белым-белым блеском
     Сверкают льды.
     Чайки кричат.
     Над морем Кусиро
     Зимняя ледяная луна.

     Только голос,
     Только глаза
     Остались прежними у него.
     Я встретился снова с другом своим
     В самом дальнем углу страны.

     Ворошит тополя,
     Шуршит
     В аллеях акаций
     Осенний ветер. ..
     Запись в моем дневнике.

     С хрустом и шорохом
     Плыли льдины в волнах.
     Лунной ночью
     Я шел по морскому берегу
     К ней и вновь от нее.

     Прижавшись к моему плечу,
     Среди снегов
     Она стояла ночью...
     Какою теплою
     Была ее рука.

     Скрипели
     Под ногою доски пола.
     Так было холодно
     В прихожей.
     И вдруг - прощальный поцелуй.

     Как видение божества,
     Вдали появилась
     Гора Акан.
     На вершине
     Снежный рассвет.

     Северные скитанья мои, . .
     Словно дрожащим голосом
     Долго-долго
     Я пел:
     "Волны моют песок".

  СНИМАЯ ПЕРЧАТКУ

     Снимал я перчатку.
     И вдруг -
     Рука замерла.
     Скользнуло по сердцу
     Воспоминанье.

     В холодном-холодном
     Воздухе ночи
     Легкий запах лекарства.
     Врач когда-то жил
     В этом доме.

     Быть может, оттого я так печален,
     Что ярких красок
     Нет вокруг меня?
     Послал купить я
     Красные цветы.

     Наконец-то
     Я новую книгу купил.
     Читал, читал
     Далеко за полночь. . .
     Эту радость трудно забыть!

     Оконное стекло
     Задымлено
     Дождем и пылью. ..
     Я тоже стал таким.
     Какая грусть!

     Шесть лет
     Свою старую шапку
     Каждый день надевал я,
     Каждый день. . ,
     Но и ее потерял я.

     Тянутся, тянутся без конца
     Бурого цвета кирпичные стены,
     Но дымно-лиловыми
     Стали они
     В этот долгий весенний день!

     На грязные стены из кирпича
     Падает мягко
     И тает.
     Падает, весь растает и БНОВЬ
     Летит весенний снежок.

     Вот молодая женщина,
     Полуслепая, стоит
     У растворенного окна.
     Тихо-тихо ей брызжет в лицо
     Мелкий дождик весенний.

     Иду
     По весенней улице,
     На дощечке у входа
     Красивая надпись.
     Женское имя. ..

     Аромат молодых деревьев
     Переполнил
     Всю Новую улицу.
     Ни звука.
     Весенняя тишина.

     На душе у меня так печально,
     Словно где-то сейчас
     Молодая девушка
     Умирает.
     Сыплется ледяная крупа.

     Зимняя улица,
     Мертвая улица. .
     Неуловимо
     Где-то таится
     Запах карболки.

     Груды белых тарелок
     Вытирает
     И ставит на полку
     В темном углу трактира
     Женщина с грустным лицом.

     Молодого салата
     Листья на блюде.
     Острый - до самого сердца
     Запах уксуса.
     Вечер.

     Вечером
     В больничном окне
     Чье-то белое, белое
     Лицо.
     Отчего-то о нем я вспомнил.

     Один поцелуй,
     Долгий,
     И мы расстались.
     На улице в полночь
     Отсвет далекого зарева.

     Из маленького
     Синего кувшина
     Льет молоко
     Дрожащая рука. . ,
     Любимая рука.

     Бросил на полуслове
     Свою бесполезную писанину.
     Мне люди стали нужны,
     И я на улицу вышел,
     К людям.

     Курю
     Отсыревший табак.
     Странно!
     Как будто чуть-чуть
     Мысли мои отсырели.

     Я вдруг остро,
     Всем своим существом
     Понял: лето пришло.
     Вдыхаю на дворике после дождя
     Крепкий запах влажной земли.

     Перед празднично убранной
     Витриной
     Стекольной лавки
     Стою и гляжу. ..
     Летней ночи луна.

     "Она придет", - мне сказали.
     Я рано встал
     И встревожился
     Оттого, что не слишком свежи
     Рукава моей белой рубашки.

     Где-то вбивают кол.
     Где-то катится
     Тяжелая бочка. . .
     Как все звуки слышны!
     Падает, падает снег.

     Ни души в газетном бюро.
     Вдруг в середине ночи
     Пронзительно
     Зазвенел телефон -
     И замолк.

     У пологого ската холма,
     Где пшеница
     Так зеленеет.
     Я посреди тропы
     Красный нашел гребешок.

     Там, на горе
     Позади селенья,
     В роще густых криптомерии,
     Солнце осеннего дня
     Пестрые тени бросает.

     Морская гавань.
     С криком "тороро"
     Ястреб чертит круги.
     Облаком гонятся за ним
     Волны прибоя.

     Пора осеннего тепла.
     Мелькнула
     Птицы тень
     В стекле туманном -
     И мысли разбрелись мои.

     Друг за другом плывут,
     Ныряя, взлетая,
     Выступы крыш,
     И зимнее солнце
     Пляшет на них.

     Отец мой
     Легко загорался гневом.
     Теперь давно не сердится он.
     Я думаю:
     "Хоть бы он рассердился. . ."

     Дуновеньем утреннего ветерка
     Занесен в окно трамваи
     Ивовый листок.
     На лету поймал его,
     Гляжу. . .

     Отчего-то мне вдруг
     Захотелось море увидеть,
     Я к морю пришел -
     В то утро, когда не мог я
     Боль души победить.

     Сколько б ни встретилось мне
     В городе женщин сегодня,
     Но каждая, каждая,
     Казалось, любовь схоронив,
     Понуро идет домой.

     Я ехал в поезде далеко.,
     И вдруг на станции
     Среди полей
     Родной и милый
     Запах летних трав!

     Рано утром
     Я еле поспел на поезд.
     Дорога в начале осени.
     Черствого хлеба
     Ломоть.

     Я думал в поезде
     О будущем своем.
     Оно мелькнуло предо мной
     Печальное -
     В ночном окне вагона.

     Лесная глушь.
     Я поглядел на стрелки:
     Стояли
     Станционные часы.
     Ночной бессонный дождь.

     Мы простились.
     Я в поезде ночном
     У полутемного окошка
     Бесконечно вертел в руках
     Зеленое яблоко. ..

     Продаю,
     Все продаю!
     Один у меня остался
     Потрепанный немецкий словарь
     На исходе этого лета.

     Беспричинно
     К другу я охладел.
     Неприметно
     Снова сдружился с ним.
     У порога поздняя осень.

     Красной обложки
     Коснулся я вдруг,
     Когда на дне корзины искал
     Книги,
     Запретные в нашей стране.

     По дороге осенним утром
     Мне встретился
     Знакомый писатель.
     Он сказал:
     "Запретили книгу мою!"

     Осенний несется ветер
     Над цепью
     Маленьких островков.
     В самом углу
     Океана.

     Затуманенные влагой глаза
     Да черная родинка на щеке. . .
     Вот все, что стоит пред глазами,
     Лишь вспомню
     Жену приятеля моего.

     Когда ни взгляну на нее,
     Все катился
     Перед нею клубок,
     Все вяжет,
     Вяжет она носки. ..

     Жалобно-тонко
     В траве
     Цикады звенят.. .
     Читаю на летнем лугу
     Письмо.

     Поздней ночью
     Открыл я дверь.
     Что-то белое
     Во дворе метнулось.
     Собака, быть может?

     "Несчастная моя любовь!"
     Шепчу я сам себе.
     Уже за полночь.
     В жаровню гаснущую
     Углей подложил. ..

     - Глубокой ночью
     Стекла окна
     Окрасило бледным отсветом
     Бесшумное зарево
     Пожара.

     Как боязливый разведчик,
     Я. полный страха, брожу
     Один
     Глубокою ночью
     По улицам городским.

     Ночью мне почудилось вдруг,
     Будто вся кожа моя -
     Настороженное ухо., .
     В молчанье спящего города -
     Тяжелый топот сапог.

     Поздно ночью
     На станцию пришел человек.
     Посидел на скамье,
     Вскочил и вышел. . .
     Он был без шапки.

     Вдруг сыростью
     На меня пахнуло.
     Спустился ночной туман.
     Не замечая времени,
     По городу я блуждал.

     Словно из дикой пустыни,
     Я домой воротился. ..
     Долго шел я
     По черной ночи,
     По черной ночи Токио.

     Под самыми окнами банка,
     На покрытой инеем
     Мостовой,
     Пятна
     Синих чернил.

     "Тентен", -
     Веселятся овсянки
     В неглубокой чаще бамбука.
     Я иду по дороге
     Через заснеженный луг.

     Был октябрь.
     По сырому длинному
     Коридору
     Родильного дома
     Шагал я взад и вперед.

     Впервые
     Жадно глотнул
     Ребенок мой
     Воздух осеннего утра.
     Студеного утра.

     Было так у меня па душе.
     Словно коснулся рукой
     Нежной кожи младенца.
     Тихо шел я один
     По темным дорогам парка.

     Я чиркнул снимкой.
     Круг свети -
     Ширимою и ладонь
     Перерезал
     Белый москит.

     Я накрыл 1ма.(а
     И начал свистеть
     Тихо-тихо.
     Прислонись головой к окну.
     Бессонная ночь.

     Между деревьями парка
     Маленькие
     Резвились птицы.
     Глядя на них,
     Отдыхал я. . .

     Я так и вздрогнул!
     Это он, тот памятный
     Поцелуй.
     Тихо щеки коснулся
     Платана лист на лету.

     Не позабыть мне
     Его лица!
     Под полицейской стражей
     По улицам шел в тюрьму человек
     И только слегка улыбался.

     Ребенка
     На спину привязал
     Мой овдовевший друг
     И бродит
     По развалинам замка.

     В два-три голоса
     Мне говорили:
     "Перед смертью
     Он тихо всхлипнул. . . Чуть-чуть".
     Слезы сжали горло.

     Бывало, едва с работы
     Поздней ночью приду домой,
     Первым делом беру я на руки
     Сына. . .
     И нет его.

     В ту пору,
     Когда, наливаясь, крепнут
     Корни белой редьки в деревне,
     Родился -
     И умер мой сын.

СВИСТ И СВИСТОК

      ПОСЛЕ БЕСКОНЕЧНЫХ СПОРОВ

     У нас бывают чтения, жаркие споры,
     И наши глаза горят не меньше,
     Чем у юношей России полвека назад!
     Мы бесконечно спорим: "Что делать?"
     Но никто из нас не ударит вдруг
     Кулаком о стол и не крикнет: "В народ!"

     Все мы знаем, чего мы хотим,
     Все мы знаем, чего хочет народ,
     Все мы ясно знаем, что делать, -
     О, много больше, чем знали они!
     Но никто из нас не ударит вдруг
     Кулаком о стол и не крикнет: "В народ!"

     Здесь собрались только очень юные,
     Строить новое начинает всегда молодежь.
     Старое скоро умрет, победа за нами!
     Спор кипит, сверкают глаза.
     Но никто из нас не ударит вдруг
     Кулаком о стол и не крикнет: "В народ!"

     Трижды уже меняли мы свечи,
     В недопитом чае плавают мошки,
     Но девушки говорят с прежним жаром,
     Лишь в глазах после долгого спора
     усталость.
     Но никто из нас не ударит вдруг
     Кулаком о стол и не крикнет: "В народ!"

      НАДГРОБНАЯ НАДПИСЬ

     Я уважал его всегда,
     Н я люблю его сейчас еще сильней,
     Хотя уже два месяца прошло
     С тех пор, как похоронен он
     В густой тени каштана
     На кладбище далекого предместья.

     Да, в самом деле
     Уже два долгих месяца прошло
     С тех пор, как на собраниях кружка
     Его не видно на привычном месте.
     Он был не мастер на слова,
     Не принимал участья в наших спорах,
     Но как его теперь нам не хватает!

     Однажды он сказал смущенно:
     "Товарищи, меня не осуждайте
     За то, что я на диспутах молчу!
     Я, право, спорить не умею,
     Но я готов всегда
     Встать на борьбу с врагом!"

     Один товарищ про него сказал:
     "В глазах его укор
     Трусливым краснобаям!"
     Я часто разделял с ним это чувство.
     Но справедливого укора
     Никто в его глазах уж больше не прочтет!

     Он был рабочий,
     Простой рабочий заводской.
     Работал с увлеченьем, с огоньком,
     А выпадет свободная минутка,
     Любил потолковать с друзьями по душам
     И был охотник книжку почитать.
     Он не курил, не пил вина.

     В нем. непреклонном, и прямом,
     И мыслящем глубоко человеке,
     Казалось, затаился дух
     Того Бакунина в горах Юра далеких.

     В испепеляющем жару болезни
     Он ясность мысли сохранил,
     Не бредил он до самого конца.

     "Сегодня Первомай,
     Наш день, наш праздник!" -
     Вот те последние слова,
     Которые я слышал от него.
     Я утром навестил больного,
     А к вечеру уснул он вечным сном.

     Его широкий лоб,
     Его могучие, как молот, руки,
     Его прямой, бесстрашный взгляд,
     Ни жизни не боявшийся, ни смерти,
     Поныне предо мной, едва глаза закрою.

     Он, как безбожник,
     Сторонник материализма,
     Был похоронен просто под каштаном,
     И мы, товарищи его,
     Решили на могиле начертать
     Такую надпись:
     "Я готов всегда
     Встать на борьбу с врагом!"

      В СТАРОМ ЧЕМОДАНЕ

     Друг мой открыл старый чемодан
     И выпалил книги кучею на пол.
     При неясном мерцанье свечи
     Он брал их в руки
     Одну за другой -
     Книги, запретные в нашей стране.

     Наконец он нашел среди них
     Какой-то фотографический снимок,
     Протянул мне его:
     "Вот она!" -
     И, отойдя к окну,
     Стал насвистывать тихо.
     На снимке была молодая женщина.
     Я даже красивой ее не назвал бы.

      ДОМ

     Едва открыв глаза сегодня утром.
     Опять - который раз! -
     Я вдруг подумал:
     "Как хочется иметь мне дом,
     Который я бы мог назвать своим!"
     Я, умываясь, все о нем мечтал,
     Мечтал и после трудового дня,
     Прихлебывая свой вечерний чаи,
     Покуривая папиросу. ..
     Лиловый дым плыл в воздухе тихонько,
     И предо мной
     Плыла моя мечта,
     Напрасная и грустная мечта!

     Я с толком выбрал место для него:
     От станции не слишком далеко.
     С деревней тихой по соседству.
     Уютный домик в европейском стиле.
     Без лишних украшений, невысокий,
     Но лестница широкая,
     Балкон
     И светлый кабинет!
     Да - не забыть бы! -
     Такие стулья, чтоб сидеть удобно.

     О, много, много раз за эти годы
     Во всех подробностях,
     Меняя каждый раз
     Расположенье комнат понемногу,
     Я все отчетливее рисовал
     В своем воображенье этот дом!
     Уставившись рассеянно глазами
     На ярко-белый абажур над лампой,
     Я живо представлять себе люблю,
     Как будет в этом доме жить чудесно!
     II в тесной комнатушке, где жена
     Ребенка плачущего кормит грудью,
     Я в угол отворачиваюсь вдруг,
     Чтоб спрятать беспричинную улыбку.

     Пусть перед домом будет двор широкий,
     И пусть трава растет на нем привольно.
     С приходом лета
     Звонкий летний дождь
     Польется на ее густые листья,
     А там, в углу двора,
     Сосну я посажу.
     Под ней поставлю белую скамейку.
     Дождь отшумит, и буду я в тени
     Покуривать египетский табак
     С таким густым, таким приятным дымом!

     Я буду разрезать неторопливо
     Страницы новых книг,
     Которые мне будут присылать
     От "Марудзэна" чуть не ежедневно.
     Так я смогу блаженно отдыхать,
     Пока меня не позовут к обеду.
     Там на свободе я смогу созвать
     К себе всех деревенских ребятишек...
     О, сколько я историй расскажу!
     Какие будут круглые глаза!
     Заслушавшись, дышать забудут дети...

     Напрасная и грустная мечта!
     Я разлучился с юностью моей,
     Устал я каждый день с нуждой бороться,
     Но если ты, и сам не знаю как,
     Меня, измученного, посетила
     Здесь в сутолоке городской,
     Напрасная, и грустная моя,
     И бесконечно милая мечта,
     Мне было б жалко потерять тебя!

     О да, я знаю, что тебе не сбыться,
     Я столько раз
     Тобою был обманут,
     Но, ничего не говоря жене,
     Я все гляжу на белый абажур.
     Таким же взглядом, как, бывало,
     В дни юности на девушку глядел,
     Когда в нее я тайно был влюблен,
     И думаю в молчанье одиноко
     Все о тебе, любимая мечта!

      АЭРОПЛАН

     Взгляни, вон там,
     Высоко в синем небе,
     Сегодня вновь летит аэроплан.

     А мальчик в услуженье,
     Насилу выпросив свободный день,
     Без роздыха, усердно
     Сам учится английскому по книжке
     В лачужке, где живет вдвоем
     С чахоточною матерью...

     Давно
     Слипаются и тяжелеют веки...
     Натружены усталые глаза.

     Взгляни, вон там,
     Высоко в синем небе,
     Сегодня вновь летит аэроплан.